Ане пришлось сказать, что он служит. Иначе оправдать свое появление в городе раз в две недели было трудно. Подробности Илья опускал, говоря, что он военный, курсант специального военного училища, и говорить про место службы «пока нельзя». Дескать, расскажет потом. Ане эта таинственность не нравилась, но слишком настойчивых попыток добраться до истины она не предпринимала. Они вместе посмеялись над неловкой импровизацией Ильи при их первой встрече, когда он объяснил свое появление «игрой в зарницу». Илья объяснил, что сказал первое, что на ум пришло, чтобы не испугать ее. Аня подтвердила, что и не поверила тогда в какую-то «зарницу», и даже хотела в первый момент бежать, куда глаза глядят, но вежливый тон и «добрые глаза» ее успокоили.
Присутствие у Ильи достаточной суммы денег тоже шло явно на пользу их отношениям. Нет, он был бесконечно далек от мысли, что такое небесное существо, как Аня, может быть сколь-нибудь меркантильным. Но было здорово, не оглядываясь на кошелек, зайти с любимой в первый попавшийся ресторан, снять роскошный номер отеля на ночь, купить в магазине понравившуюся Ане вещь в подарок… Да что там говорить — здорово любить и быть любимым, имея хотя бы временную возможность не оглядываться постоянно на материальные проблемы нашего бренного мира. А о будущем Илья пока не думал. Время «серьезного разговора» с Аней придет непременно, Илья не строил иллюзий по этому поводу. Есть в женской психологии некоторые константы, которые у всех представительниц прекрасного пола наличествуют обязательно, с самого рождения, и планирование дальнейших отношений вкупе с дальним практическим расчетом — одна из них. Однако инициировать этот процесс Илья никак не хотел, тем более что и сказать ему было нечего. Может быть, потом, когда будущее немного прояснится…
Тем более что кроме внезапно свалившейся на Илью любви, существовала еще и служба, занимавшая если не все мысли, в которых, безусловно, главенствовала Аня, то почти все силы и все время. Темп занятий оставался по-прежнему высоким, скучать не приходилось. Осваивали новое оружие. Автоматы Калашникова, которыми уже почти целый век как была вооружена российская армия и с которыми курсанты 124-й части постигали азы стрелкового дела, сменили автоматы МП-28 (автомат Мальцева-Пешкова) калибром 7.62 мм. На стрельбище этот автомат был великолепен — удобный, отдача, по сравнению с АК, резко снижена, хорошая кучность и дальность огня. Но была у него и обратная сторона медали — с надежным и простым, как все гениальное, творением Калашникова, этот автомат сравнивать было нельзя. МП-28 был сложен в сборке и разборке, обладал мудреной системой сбалансированной автоматики, амортизаторами отдачи, пламегасителем, электронными устройствами, контролирующими стрельбу. Он был чувствителен к сильным ударам и загрязнению. Собрать и разобрать это оружие за полминуты, как автомат Калашникова, было невозможно в принципе. МП требовал к себе обстоятельного, вдумчивого отношения. Среди плюсов также можно было назвать и его устойчивость к низким температурам.
— Способен вести огонь даже при минус восьмидесяти градусах по Цельсию, — объяснял майор Смирнов, презентуя автомат курсантам. — Правда, с удароустойчивостью не очень. А для десантника это минус, большой причем минус. Но тут уж нельзя объять необъятное. Конструкторы и так прыгнули выше головы. Привыкайте, осваивайте. Это теперь ваша «рабочая лошадка», вам с ним в бой идти, если Родина позовет.
Впрочем, не все занимались освоением нового автомата одинаковое количество времени. Каждый взвод разбили на отделения по 9—10 человек, а в отделении у каждого бойца появилась отличная от других специализация. Во-первых, она касалась индивидуального стрелкового оружия: или лазерная винтовка, или автомат. В отделении Ильи было четверо бойцов, вооруженных лазерной винтовкой (включая его самого) и шестеро автоматчиков. Во-вторых, у бойцов была и вторая специальность: «ученый» или «терминатор», как называли их парни в разговорах между собой. «Ученые», кроме личного стрелкового оружия, должны были отвечать за работу и транспортировку некоего прибора, индивидуально прикрепляемого к каждому бойцу, вроде прибора химической или биологической разведки, а «терминаторы», соответственно, за какое-либо тяжелое оружие вроде автоматического гранатомета или индивидуального одноразового реактивного пехотного огнемета. В принципе, каждый боец из спецроты должен был разбираться и уметь применить каждое из всех типов используемых взводом вооружений, но основные, углубленные тренировки были с индивидуально закрепленным оружием или устройством. Так, Илья был стрелком из лазерной винтовки и одновременно ответственным за спецприбор биологической разведки. Прибор был исполнен в виде небольшого чемоданчика весом чуть более четырех килограммов, имевшего, впрочем, приспособления для крепления и переноски на спине бойца, и обладал рядом функций, как то: определение наличия бактерий и вирусов в анализируемом материале (пробы воздуха, воды или грунта), экспресс-анализ на присутствие биологических токсинов, экспресс-анализ ДНК биологического материала (полная расшифровка ДНК была ему, конечно, не по плечу, но некие выводы о видовой принадлежности бактерии или вируса по анализу их ДНК прибор мог сделать), а также прибор позволял проводить экспресс тестирование основных групп антибиотиков на взаимодействие с биологическим материалом. Соответственно, специальностью Ильи в отделении было исследование микробиологической обстановки, в то время как Саша занимался исследованием химической обстановки со своим специализированным прибором химической разведки ВПХР-М, а Борис, как наиболее физически сильный в их отделении, попал в «терминаторы». Вместе с автоматом он на тренировках и кроссах таскал две здоровенные трубы реактивного пехотного огнемета. Илья видел на учениях его действие. Небольшую, выстроенную на полигоне сараюшку, обложенную мешками с песком, огненный шар взрыва разметывал на мелкие горящие досочки и непонятные обугленные фрагменты, оставив только воронку и обширное, выжженное до черноты пятно земли.