— Спасибо Комитету! — вещал бывший алкаш. — Кем я был? Отбросом общества. А благодаря неравнодушным сотрудникам Комитета, которые не прошли мимо моей простой человеческой трагедии, я стал другим. Я теперь настоящий, полноценный человек, переосмысливший свою жизнь, я даже стал писать книги!
«Дурдом, — подумал Илья. Ему даже стало немного неудобно за столь очевидную лажу телевизионщиков. — Из алкоголиков в писатели, это же надо придумать! Из писателей в алкоголики я еще понимаю — это процесс обычный. Но чтобы наоборот?»
После новостей был, как обычно, прогноз погоды, потом Илья переключился с новостей на Интернет. Интернет к информационным экранам общежития курсантов все-таки подключили, но с жесткой цензурой на ряд сайтов и без возможности обратной связи. Смотреть — смотри, но ни комментировать блоги, ни общаться на форуме или отправить обычный e-mail было нельзя. Тем не менее и этот усеченный Интернет был большим благом, и Илья просидел за ним до глубокой ночи.
Глава 9
Началось…
Третьего мая Илья, как и курсанты всех четырех взводов, был в увольнительной. Шел второй год после того, как Госдума, вняв в виде исключения голосу разума, вернула наконец длинные майские садово-огородно-шашлычные праздники, сократив при этом январский зимний запой на несколько дней.
Увольнительная была на четыре дня, и, лежа рядом с Аней в широкой постели номера люкс отеля «Двина», Илья представлял себе еще один замечательный день впереди. Скоро проснется Аня, потом, часа через полтора, они выползут из номера, чтобы не пропустить бесплатный завтрак («За что уплочено — то должно быть проглочено», — утверждала девушка), потом выйдут в город. Аня с подругами собиралась поехать на какую-то выставку-ярмарку чего-то там национального куда-то за город, убеждая Илью, «что там будет круто». Ему было все равно, лишь бы с Аней. Вечером они вернуться обратно в город, может быть, сходят в кино, и будет ночь. Еще одна восхитительная ночь с Аней. Лежа в постели и улыбаясь, как ребенок, своим мыслям, Илья аккуратно положил руку девушке на живот, а потом сдвинул ее чуть выше, к крепким яблочкам ее грудей, начиная их слегка поглаживать. Сейчас проснется, родная…
Однако вместо этого зазвенел телефон. Причем особенно противной мелодией, которая была выставлена у Ильи на вызовы от офицеров части. Отключать телефон в увольнительной было запрещено, но звонок от отцов-командиров в это время Илья получал впервые. Времени для отдыха у курсантов было мало, и без веской причины командиры его у бойцов не отбирали. Значит, что-то серьезное, то есть увольнительной конец. Так оно и оказалось.
— Общий сбор на точке один через час, срочное отбытие в часть. Выполняйте, — сказала трубка голосом Липатова и отключилась, не дожидаясь уставного «есть выполнять». Вот и все. Перезванивать и врать о том, что он не успеет, было бесполезно. Илья был уверен, что Липатов, как куратор взвода, прекрасно знает, где он находится. Накатившее раздражение было такой силы, что Илья аж заскрипел зубами. Посидел на кровати секунд тридцать, собираясь с мыслями и пытаясь обуздать волну злости, потом почувствовал, как сзади Аня положила руку ему на плечо. Когда Илья обернулся, она все прочитала в его глазах…
— Служба?
— Она, блин…
Когда машина доставила Илью от городской точки сбора к вертолетной площадке, там уже был весь его первый взвод, представлявший собой полную коллекцию злобных выражений лиц. Некоторые физиономии носили следы вчерашних не совсем умеренных возлияний (например, небритое, слегка осунувшееся Сашкино лицо), другие были свежи и чисто выбриты, но довольных среди них не было ни одной. Посадкой курсантов в вертолеты руководили лично Липатов и инструктор по парашютной подготовке майор Ванин. Взвод спешно разместили в два вертолета и те сразу взлетели, заложив небольшой вираж над красивой нежно-зеленой опушкой только начавшего одеваться в весеннюю листву леса. Почему-то именно таким его Илья запомнил надолго…
Илья летел в одном вертолете с Липатовым. И тот Липатов, которого он видел перед собой в данный момент, ему явно не нравился. Курсанты были, конечно, недовольны отмененной увольнительной и ожидали какой-нибудь внеочередной пакости от командования части, но в целом выглядели нормально. А вот Липатов выглядел не так. Наверное, именно с таким выражением лица сидели в десантном отделении самолета, летящего через линию фронта, диверсанты Великой Отечественной войны, получившие приказ «взорвать на рассвете охраняемый эсэсовцами стратегический мост или умереть» и напутствие «Родина вас не забудет».