Потом опять часок на плацу и, ближе к вечеру, кросс по беговой дорожке рядом с общежитием. За ним ужин (макароны по-флотски) и два часа свободного времени до отбоя.
Компьютер в номере, который занимал Илья, с Сашей и Борисом, мог транслировать телепрограммы, выходить в какую-то локальную сеть (доступ к которой был сейчас заблокирован), имел набор офисных программ. С интернетом связи, похоже, не было предусмотрено. Мобильные телефоны на территории части не работали. Саша ушел в гости «поговорить» в другой номер, а Илья с Борисом легли сразу спать. Вернулся Александр за полночь, на вопрос «что говорят?» махнул рукой – дескать, пустое, ничего, и лег спать.
Второй день в этой странной военной части повторил первый. Завтрак, обед, ужин. Хозяйственными работами и кухней занимались какие-то гражданские люди, в том числе женщины, но кто они – точно сказать было нельзя. Они старались не вступать в контакты с новобранцами и реже попадаться им на глаза, словно жили в каком-то отдельном мире. Илья видел на территории части каких-то мужчин в камуфляже с погонами младшего комсостава и без погон, в столовой были и женщины в белых халатах, но они мелькали где-то в глубинах кухни, стараясь не выходить без нужды в обеденный зал.
Снова несколько часов строевой подготовки, конспектирование устава, физподготовка. Было лишь одно, но главное отличие – весь он прошел под знаком ожидания завтрашнего дня. – Завтра узнаете, все завтра – отвечал на вопросы майор, читавший устав. – Завтра и форму получите, ждите – говорил капитан Липатов, ведущий строевую подготовку, – я знаю, что в костюме при галстуке бегать неудобно, – толковал он Владимиру. – А ты чем, млять думал, когда в этом костюме в армию собирался, жопой? Тебе день давали на подготовку? Давали. Хрен с ним, что ты думал тогда, но какого хрена ты снова пришел в пиджаке и при галстуке на плац? Как это «не догадался захватить сменную одежду»? Вот же баран! Ладно, я сегодня добрый, галстук можешь снять… Нет, пиджак снять не дозволяю, в следующий раз млять соображать быстрее будешь.
На третий день всех собрали в десять часов утра, на плацу, выстроив строем перед появившейся за ночь трибуной. День был солнечный, но не жаркий, с высоким, пронзительно синим небом, без единого облачка. Плац, забор, за которым виднелись верхушки высоких сосен, здания внутри периметра части, отблескивающие яркими солнечными бликами с железных крыш, российский флаг, развевающийся на высоком флагштоке – все смотрелось торжественно, благочинно. Народ в шеренге заметно нервничал, парни переступали с ноги на ногу, коротко переговаривались отрывистым шепотом. Ждали.
Команды «равняйсь» и «смирно», по отмашке командующего построением майора выполнили почти образцово. К трибуне подошел немолодой полковник. Илья видел его раньше, несколько раз, когда тот наблюдал за занятиями или проходил мимо, но непосредственно новобранцам его никто не представлял, и при его появлении занятия не останавливали. Кто он, какую занимает должность в части, никто из парней не знал. Впрочем, это можно было сказать и о большинстве остальных офицеров. Сейчас, видимо, это должно было измениться.
Полковник постоял немного, внимательно оглядел строй, скомандовал «вольно» и майор тотчас продублировал команду.
– Ну что же, не будем тянуть, – голос полковника разнесся над плацем и новобранцы невольно подтянулись, затих даже слабый шепоток в строю. – Вы все подписали контракт с вооруженными силами Российской Федерации, и уже являетесь военнослужащими. Я хочу это подчеркнуть особо – возврата нет. Какие обстоятельства подтолкнули каждого из вас к подписанию контракта – неважно, он подписан и пересмотру не подлежит, – полковник сделал длинную паузу, пристально глядя на строй. – Дальше. Вы все никогда не служили, никакого опыта военной службы у вас нет. Однако, я думаю, что идиотов тут нет. Во всяком случае, не должно быть. То, что эта военная часть необычная и условия службы в ней нестандартные, для всех очевидно. Это действительно так. Министерство обороны вообще не ориентируется в наборе контрактников из людей вашего типа. Обычно мы стараемся подписывать контракты с ранее служившими по призыву и имеющими армейский опыт, либо с совсем молодыми людьми, поступающими в офицерские и сержантские училища. Нам проще воспитать военного специалиста с азов. Ну, в крайнем случае, контракт заключается с теми, кто сам пришел в военкомат и хочет служить, без давления крайних обстоятельств.
Вы – не то, ни другое, не третье. В данном случае вам предлагается участие в специальном, если хотите экспериментальном, проекте Вооруженных Сил. Да, именно предлагается, нам нужны добровольцы. Те, кто откажется от участия в проекте, сегодня же отбудут в другие, обычные военные части, спокойно прослужат там свои четыре года, все обещания, которые вам давали наши офицеры при обсуждении контрактов будут выполнены. Те, кто согласятся остаться в проекте – останутся здесь, дальше начнется собственно обучение. Полковник снова выдержал паузу, переложил какие-то листки на трибуне, поправил микрофон в петлице кителя.
– Итак, что вам надо знать перед принятием решения, – снова заговорил он. В проекте не будет ставиться каких-либо опытов над вами. В том смысле, что никто не будет заставлять вас принимать какие-либо экспериментальные лекарства, влиять на ваш разум или психику, испытывать действия на ваш организм излучений, приборов, механизмов или еще чего-либо. Всякую дурную фантастику можете выкинуть из головы, из вас не будут делать киборгов, мутантов, суперсолдат или лабораторных свинок. Сущность проекта в другом, но об этом будет разговор только с теми, кто останется. Могу сказать, что тех, кто выберет участие в проекте, ждет интересная учеба, необычная служба и, возможно, необычная и интересная судьба, которая выпадает далеко не каждому. Ну и очевидные плюсы: ежемесячное денежное довольствие увеличивается в пять раз, государственная помощь в трудоустройстве и учебе, десятилетний иммунитет к коэффициенту полезности, выплата по окончании контракта одного миллиона рублей каждому. Лучшие условия службы, само собой. Оставшиеся в проекте будут приравнены по льготам и денежному довольствию к элитным частям вооруженных сил. Обращаюсь к тем из Вас, кто не хочет рисковать, кто хочет спокойно и тихо отслужить свои четыре года, раз уж так получилось. Уходите! Я не расстроюсь, если уйдут все, если здесь, в строю, собрались только подобные, я бы даже сказал жалкие личности! Мне такие в проекте не нужны. Мне нужны те, кто готов много работать, и готов рисковать, чтобы выиграть. Сейчас вы все разойдетесь по своим комнатам, занятий сегодня не будет. Думайте, решайте. К пятнадцати ноль-ноль, всем, кто не захочет остаться, приказываю собраться на первом этаже общежития. Вас сегодня же отправят по разным гарнизонам. Будете тянуть лямку и думать, от какой возможности вы отказались. Остальным, даже если их останется два человека, выдадут униформу, документы и начнется работа. Я все сказал, дело за вами. Разойдись!
Разойдись!, – дублировал команду майор. Строй рассыпался, и новобранцы медленно потянулись к общежитию. Лица у парней были задумчивые, многие тихо переговаривались. Судя по озабоченным лицам, принявших решение с ходу не было, каждый взвешивал «за» и «против».
– Как мы похожи, – подумал Илья, одинакового роста, телосложения, по всей видимости, одного психологического типа. – Я не удивлюсь, если все как один согласятся, не зря же нас отбирали. Ладно, неважно, тут каждый за себя думает. Я, сам, что буду делать? Уйти или остаться?
Как только эта мысль промелькнула у Ильи в голове, он вдруг понял, что для него альтернативы нет. Точнее она была, но раньше, когда он думал, принимать ли предложение о службе или нет. Тогда он его принял. Сейчас уходить от судьбы было поздно. И дело даже не в судьбе, Илья не был законченным фаталистом. Просто соскакивать по ходу поезда было не в его характере. Сел в вагон – значит, поехал, а не спрыгнул с подножки. Начал играть – играй до результата, каким бы он не был, выигрышем или проигрышем. Уйти в обычную часть – ну нет. В конце – концов, еще и очень любопытно, чем все закончится.
Илью кто-то тронул за плечо. Обернувшись, он увидел, что это был кореец Ким.