Никого уговаривать не пришлось, но с погрузкой пришлось очень непросто. Броневик был рассчитан всего на три человека экипажа.
Зло матерясь, Иван повыбрасывал ящики с боезапасом, ЗИПы, личные вещи экипажа, но все равно, женщин пришлось укладывать в салон как селедку в бочку. Варвара Сергеевна, по праву старшая группы, устроилась справа от водительского места, в башню втиснулись Маша и Вика, как самые маленькие и худенькие.
Справившись с погрузкой, Ваня сел за руль и завел мотор. Елистратова улыбнулась и ласково погладила его руку, лежавшую на рычаге переключения передач.
Иван внезапно почувствовал дикую эрекцию, вставший дыбом член едва не порвал штаны. Ощущение были такими сильными и неожиданными, что на губы навернулась глупая, счастливая улыбка.
Варвара Сергеевна глянула ему на пах и удивленно вздернула бровь.
— Простите… — с трудом выдавил из себя Иван и погнал броневик к дороге.
Дальнейший этап представлялся ему совершенно не особо сложным — чего проще, просто доехать до места и сдать на руки сраному гебешнику подопечных.
Однако, к тому времени, как машина добралась до того места, где все случилось, везение закончилось. Там уже стояло сразу два немецких полугусеничных бронетранспортера, легкий танк и несколько мотоциклов.
Скорее всего, увидев броневик, немцы сразу не поняли, кто им рулит, что дало Ивану несколько лишних шансов.
Круто развернувшись, он снес бортом один из мотоциклов и, выжимая из движка все силы, погнал по дороге в том направление, где находился командный пункт.
Гулко застучали пули по броне, перепугано взвизгнули женщины, но Ваня уже успел оторваться на пару сотен метров.
Надрывно ревел мотор, броневик трясся и скрипел, подпрыгивая на ухабах.
Ваня ничего не видел кроме дороги, бешено пляшущей в открытом смотровом окошке. Как проехать к командному пункту стрелковой бригады, все еще не занятому немцами, он не знал, просто гнал машину в том направлении, надеясь на чудо.
Через пару километров пришлось снизить скорость, на обочинах чернела искореженная советская техника, а сама дорога была изрыта мелкими воронками.
А потом, наступило то чудо, которое так ждал Ваня…
Броневик тряхнуло, с резким лязгом слетел кожух капота, а движок сразу чадно задымил.
Ваня даванул на тормоза, отчаянно закрутил руль, но машину все равно занесло и выбросило на обочину. Броневик сильно накренился, движок заглох, в салоне сильно завоняло дымом.
По броне опять бешено застучали пули, машина еще раз дернулась от сильного удара.
Ваня поудобней перехватил автомат и приготовился выскочить из машины. Женщины молчали, Варвара Сергеевна громко выругалась матом, яростно дергая застрявший в кобуре пистолет.
Стрельба неожиданно прекратилась, а потом за бортом раздался удивленный голос:
— Баба? Откуда?
Говорили на русском, с отчетливым «оканьем».
— Я тебя за «бабу», в трибунале сгною, сука!.. — бешено заорала военврач Елистратова. — Козел ты, парашливый!..
— Мы свои, свои… — плаксиво запричитали Маша и Вика в башне.
— Бля… — охнули за бортом. — Да тут много баб…
Загомонили удивленные голоса.
— Ебать…
— Но откуда?
— Да ну нахер…
Ваня молчал, он просто пока еще до конца не поверил, что добрался до своих. Помедлив пару секунд, от пнул водительский люк и вывалился наружу.
— Лежать, сука! — ему в спину сразу уткнулся ствол.
— Да пошел ты нахер… — вяло отмахнулся Ваня, неловко сел и провел взглядом по обступившим броневик людям с оружием в руках.
Грязным, истощенным и оборванным, но советским солдатам.
— Слышь, парень… — рядом с ним присел тощий, небритый мужик с автоматом в руках и с тремя маленькими треугольничками на петлицах выгоревшей гимнастерки. — Вы откуда взялись?
— От верблюда, мать твою!!! — бешено зашипела военврач второго ранга Елистратова, показываясь из люка. — Совсем охерели по женщинам стрелять? Командиров ко мне!!! Под трибунал…
Дальше произошла большая неразбериха и суета. Варвару Сергеевну успели в ответ покрыть матом и обвинить в принадлежности к немецким диверсантам, она пообещала всех собственноручно расстрелять, но потом подоспел кто-то из командирского состава, порядок быстро восстановили, а медиков начали извлекать из броневика.
Ваня все сидел, сил не осталось даже на слова, а ноги и руки перестали слушаться.
А потом, жалобно охнула медсестра Хусаинова:
— Мамочки, как же так… Валентина Сергеевна…
Ваня скрипнул зубами, встал, грубо оттолкнул какого-то бойца, подошел к броневику и заглянул в открытую дверь, в которой зияла дыра с рваными краям размером с детский кулак.