Через несколько дней я возвратился в Форт-Брагг и сразу узнал, что днем генерал Маршалл, генерал Арнольд и Антони Иден приедут инспектировать дивизию. Были сделаны все приготовления к их встрече и подготовлено небольшое тактическое учение с применением планеров. Солдаты поднялись на планерах в воздух, затем посадили их, приняли боевой порядок и наладили связь так, словно все это происходило в боевых условиях.
. Господин Иден промолчал, но генерал Маршалл и Арнольд были настроены весьма критически. Сейчас планеры посажены на гладкие взлетно-посадочные полосы, заявили они, а это далеко от действительности: ведь в боях придется сажать их на небольших площадках, на неровной местности. Это замечание немного задело меня, но я не подал вида. Я отлично понимал, что наши учения мало похожи на суровую военную действительность. Но когда в вашем распоряжении всего четыре планера для обучения целой дивизии, сказал я этим джентльменам, нужно быть очень осторожным, чтобы не поломать их. Если нам дадут планеры и обеспечат, замену тех, которые мы поломаем, то мы воспользуемся ими как следует.
Видно, они поняли, в чем дело, и вскоре мы стали получать достаточное количество планеров. Теперь мы не боядись сажать планеры на верхушки деревьев, на распаханные поля, пастбища, на неровную местность. Так мы изучили все возможности планера, и уверенность дивизии в своих силах значительно возросла. Мы узнали также, что планер способен выдерживать сильные удары* Можно довольно сильно повредить машину, но люди, находящиеся в ней, не пострадают. Их может немного помять, однако даже из-под обломков машины они могут выбраться в полной боевой готовности.
Нелегко было найти пилотов для планеров. Все Хорошие молодые летчики стремились летать на истребителях и бомбардировщиках. Им отнюдь не улыбалась перспектива попасть на эти громоздкие тихоходные машины, которые движутся только по воле ветра и восходящих воздушных потоков. Сначала некоторые полагали* что в распоряжение транспортно-десантного авиационного командования, которое располагало самолетами-буксировщиками, планерами и самолетами С-47 для переброски парашютистов, штаб ВВС направит самых плохих летчиков. Лично я никогда не разделял этого мнения. По-моему, пилоты планеров 52-го транспортно-десантного авиационного крыла генерала Г. Кларка были не менее опытными, чем любые другие летчики'. Они были одинаково отвалены как в воздухе, так и на земле. Направляясь в район выброски, они выдерживали свое место в плотном строю гораздо точнее, чем летчики бомбардировщиков, а ведь это приходилось делать чаще всего ночью. Они не имели возможности производить противозенитный маневр, каким бы Сильным ни оказывался огонь с земли. Опустившись на землю, пилоты планеров сражались как пехотинцы. Мы использовали их^ для охраны командных пунктов, пока не представлялась возможность отправить их обратно, чтобы они могли подготовиться к выполнению следующего задания.
У этих пилотов были и опыт, и крепкие нервы. Они нуждались только в тренировке. На протяжении всей войны 82-я дивизия и 52-е транспортно-десантное авиа-
ЦиоН-ное крыло страдали от того, что не могли тренироваться вместе. Как только заканчивалась боевая one- : радия, в штабе верховного командования каждый старался захватить эти транспортно-десантные части и использовать их для других целей. Обычно их направляли для переброски различных грузов, и поэтому пилоты не имели практики в полетах строем. А ведь от умения летчиков выдерживать место в строю часто зависит успех воздушнодесантной операции. Несмотря на все трудности, молодые пилоты сделали для нас очень много, и я высоко ценю их. Они летали ночью в плотном строю клином, на расстоянии всего 50 метров друг от друга, определяя свое место в строю только по едва различимым светло-оранжевым огням. Когда эскадрильи из 9 самолетов летят в 300 метрах друг от друга, а всего но одному курсу следует 500 самолетов, ночью или в плохую погоду очень легко наскочить на самолет, летящий впереди. Если столкновения в воздухе были очень редки, то это свидетельствует лишь о мастерстве пилотов.
В разгар боевой подготовки мы получили приказ разделить 82-ю дивизию на две части, чтобы вокруг старых кадров создать другую, 101-ю, воздушнодесантиую дивизию. Так возникла проблема морального порядка. 82-я дивизия уже стала единым коллективом с высоким боевым духом, и никто не хотел переходить в новую дивизию, даже под руководством такого замечательного командира, как генерал Уильям Ли. Когда приказывают выделить людей, командир обычно отбирает самых худших. Но мне даже в голову не пришло поступить так: ведь Ли мой старый друг. Поэтому я предложил разделить весь личный состав дивизии на две почти равные половины, а затем бросить жребий. Кто выиграет, тот возьмет любую половину. Билл сказал, что не может быть ничего более честного. Так мы и поступили. Я не помню сейчас, кто выиграл, но знаю, что 82-я дивизия передала часть своих лучших солдат 101-й дивизии.
После этого разделения 82-я дивизия получила еще один парашютный полк — 504-й, оказавшийся одной из самых замечательных боевых частей воздушнодесантных войск. Этот полк отличился в ожесточенных боях з Италии и Нормандии.
Примерно за месяц до отплытия за океан меля известили, что организация воздушнодесантной дивизии из-*
меняется. Вместо одного парашютного полка и двух планерных у нас будут два парашютных полка и один планерный. У меня было два прекрасных планерных полка— 325-й и 326-й, и я долго не мог сделать выбора. В конце концов, я решил отдать 326-й и сохранить 325-й. В обмен мне дали 505-й парашютный полк, которым командовал полковник Джеймс Гейвин. Этот великолепный полк отличился во всех боях — от- Сицилии до Эльбы,—а его командир Джеймс Гейвин, сейчас уже генерал-лейтенант, 4 стал блестящим военным теоретиком.
Организационные перестройки, конечно, мешали боевой подготовке. Накануне отъезда за океан было приказано произвести новые коренные организационные изменения. Я должен был создать дивизион парашютной артиллерии. Дивизион располагал 75-лш гаубицами, которые, как и сами артиллеристы, сбрасывались на парапетах. До сих пор таких частей не существовало, и нам пришлось, взяв экспериментальную батарею из воздушно-десантного центра, чуть ли нс за одну ночь увеличить ее до дивизиона.
После такой неразберихи, которую я считал в то время естественной, мы отплыли в Африку. Я убежден, что ни одна дивизия из тех, которые отправились из Соединенных Штатов на войну в Европе или на Тихом океане, столько раз не реорганизовывалась, причем таким радикальным образом, как наша 82-я дивизия. Когда мы отплыли из лагеря Майлс-Стендиш в район Кейп-Кода, наша дивизия была гораздо слабее обычной пехотной дивизии, Недостаток подготовки компенсировался лишь высоким боевым духом дивизии и стремительностью ее ударов.
Мои солдаты гордились особым положением парашютистов и ревниво охраняли свои привилегии. В первую ночь, когда мы прибыли в лагерь Майлс-Стендиш, в гар- • низоиной лавке произошло ,нечто вроде бунта. Придя в лавку, мои солдаты увидели там саперов из состава морского десанта, обутых в парашютные ботинки — священный символ парашютных войск. Повалив саперов на пол, они сорвали с' них ботинки. Сделать это оказалось нелегко, так как саперы сами крепкие ребята, и поэтому помещение немного пострадало. Ночью накануне нашего отправления из Форт-Брагга в Форт-Стендиш солдаты тоже были настроены очень воинственно. Им не на ком
было отвести душу, и они начали развлекаться, бросая друг в друга бутылки. Хозяйка, очень милая женщина средних лет, случайно оказалась между солдатами, и одна из бутылок угодила ей в голову.
Мое беспокойство о боевой готовности дивизии отнюдь не уменьшалось, пока мы плыли в Африку. Дивизия была погружена на три транспорта, и один из них, «Джордж Вашингтон», на котором находился я, то и дело останавливался из-за неполадок. Однажды, когда от побережья Африки нас отделяло всего несколько сот километров, я проснулся в середине ночи и обнаружил, что наша старая посудина снова остановилась, а конвой уже исчез за горизонтом. Я встревожился, так как не хотел чтобы дивизия высадилась на берег без меня. Пришлось послать командиру конвоя адмиралу Пфейферу телеграмму, в которой я заявил, что если наш транспорт к утру не сдвинется с места, я прыгну за борт, Тогда, чтобы подобрать меня, придется послать эскадренный миноносец, и, таким образом, я не отстану от конвоя.