Я отлично понимал естественное стремление солдат — фронтовиков забыть на время о строгой дисциплине, «ослабить ганки» — словом, хоть немного пожить в свое удовольствие. Но мне было ясно, что если подобное расслабление зайдет слишком далеко, оно может подорвать . моральное состояние дивизии, и мы начали быстро натягивать поводья. В специальном приказе я строго обязал солдат быть аккуратными в одежде, отдавать честь, соблюдать дисциплину как при исполнении служебных обязанностей, так и во внеслужебное время. «Никакая отвага и никакие успехи в боях не могут оправдать нарушение этих важных правил,— указывал я.— Вы заслужили право гордиться своим боевым прошлым. Но теперь о вас будут судить по одежде и поведению. Мне хотелось бы, так же как, я уверен, и вам самим, чтобы вашу сланную боевую репутацию каждый солдат охранял и вне боевых действий. Пи один человек из нашей дивизии не должен забывать, что тот почет, которым пользуется он, оставшийся в живых, в значительной мере завоеван теми, кто погиб в жестоких боях».
Мои парашютисты восприняли это обращение как превосходные солдаты, какими они и были на самом деле. Когда я расставался с ними, чтобы принять командование корпусом, они были такими же замечательными и мужественными солдатами, как и все другие в пашей армии.
Я горжусь солдатами своей дивизии и глубоко удовлетворен теми успехами, которых я добился за два года командования ими. В течение всей войны я боролся за установление такого же денежного довольствия для планерных войск, какое было у парашютистов. Деталь как будто незначительная, по па самом деле оказывающая исключительно серьезное влияние на боевой дух дивизии. Благодаря вмешательству генерала Маршалла эта глупая несправедливость была устранена.
Я постоянно настаивал на том, чтобы воздушноде-сантные войска применялись в условиях, позволяющих использовать их легкое вооружение. По-моему, этой точки зрения придерживалось и высшее командование. Созда-
ние воздушнодесаитпой армии само по себе являлось признанием воздушнодесантной дивизии как неотъемлемой составной части высшей -боевой организации. Поэтому применять их нужно целыми соединениями, а не дробить на отдельные части.
Одна из основных трудностей до создания первой поз душнодесантной армии союзников заключалась в том, что воздушнодесантные части и соединения находились в двойном подчинении. Только верховный главнокомандующий войсками союзников генерал Эйзенхауэр осуществлял контроль и над транспортно-десантными авиационными частями и над воздушнодесантными дивизиями, которые перебрасывались транспортными самолетами в район боевых действий. Создание воздушнодесантной армии под командованием генерала Брсретона разрешило эту проблему. Теперь транспортные самолеты и парашютные части моего J8-ro корпуса и английского воздушно-десантного корпуса, а также французские и польские парашютные части находились под единым командованием.
Я убежден, что пн у кого нс было частей лучше тех, которые получил я. За последний период войны в моем корпусе побывало двадцать две дивизии. В их число входили самые замечательные дивизии американской и английской армий—такие, как 1 -я пехотная, 82-я воздушно-десантная и 3-я бронетанковая дивизии армии США, английские б-я воздушнодесантная дивизия, бригада «Командос» и б-я гвардейская бронетанковая бригада.
Когда была создана 1-я воздушнодесантная армия, мы начали получать директивы о подготовке планов операций для оказания поддержки 12-й группе армий генерала Брэдли И 21-й группе армии фельдмаршала Монтгомери, которые в то время стремительно наступали в самое сердце Германии. Составление этих планов было бесполезным занятием. После прорыва фронта противника под Сент-Ло и введения в образовавшуюся брешь 3-й армии генерала Паттона наступление союзных армий стало настолько стремительным, что к тому времени, когда мы заканчивали составление плана выброски десантов впереди наступающих войск, они уже оставили позади себя намеченные нами районы. Но в глубине Бельгии наступательный порыв армий иссяк. Тогда возник смелый план: английские армии должны были выйти к заливу
Зейдер-Зе и окружить немецкие войска в Голландии, в то время как главные силы будут продолжать наступление на Германию. Чтобы ускорить осуществление этого плана, 1-я воздушнодесантная армия должна была высадиться впереди наземных войск методом «ковра»19. Задача заключалась в том, чтобы захватить и удержать важнейшие переправы через крупные реки, которые лежали на пути наступления английских войск.
В это время 1-я воздушнодесантная армия союзников состояла из двух основных соединений: моего 18-го корпуса (82-я дивизия Гейвина, 101-я Макса Тэйлора и 17-я Бада Майли) и английского воздушнодесантного корпуса под командованием генерала Браунинга (в корпусе была только одна дивизия).
Я до сих пор помню, какое горькое разочарование вызвало у меня известие, что командовать этой операцией генерал Бреретои назначил Браунинга, Я не ожидал такого решения. Мы направляли для участия операции две дивизии, англичане только одну. Мы заслужили шпоры в трех битвах: на Сицилии, в Италии и во Франции. Я чувствовал, что мы руководили бы этой операцией лучше кого-либо другого. В частных беседах я с большим жаром высказывал эту точку зрения, по никакого официального протеста не заявил, так как не смог бы убедительно обосновать свои доводы. Генерал Браунинг был испытанным и храбрым солдатом, а Бреретон имел полное право назначить командиром кого ему было угодно.
В дерзком, блестящем замысле выброски воздушно-десантных войск «ковром» был один крупный недостаток — этот ил ап страдал неопределенностью. Воздушно-десантные дивизии — одна английская и две американские (82-я и 101-я) —должны были выбрасываться последовательно с востока на запад. Английская дивизия десантировалась дальше других, чтобы захватить переправы через р. Рейн, 82-я — в середине ковра, чтобы овладеть переправами через реки Ваал и Маас. 101-я дивизия сбрасывалась ближе всех к своим войскам. Как предполагалось в плане, после захвата этих переправ английские армии быстро отрежут Голландию и окружат немцев.
Что воздушнодесантные части смогут захватить и удержать переправы, в этом нс было никакого сомнения. Но возможность запереть немецкие войска в Голландии целиком зависела от скорости, с которой будут продвигаться наземные войска. А двигались они, как оказалось, недостаточно быстро. В воскресное утро воздушиоде-саитиые войска поднялись* с английских аэродромов. Провожая 82-ю дивизию, я глубоко сожалел о том, что эта отважная дивизия впервые идет в бой без меня. Впрочем, ничто нс мешало мне лететь хотя бы в качестве наблюдателя. Не говоря уж о том, что меня волновала судьба моих солдат, эта операция представляла огромный технический интерес для профессионального десантника. Она должна была стать крупнейшей выброской десанта в диевхюе время, возможной только благодаря фактическому уничтожению немецкой авиации.
Я летел на В-17, который шел метрах в 60 над транс* портными самолетами. Помню, я думал о том, как медленно мы летим и какую прекрасную цель, видимо, представляем собою. Ясным солнечным утром мы приблизились к Голландии. Здесь огонь зенитной артиллерии стал усиливаться, и несколько наших самолетов было сбито. Мой пилот прекрасно понимал всю опасность нашего положения. Он был одним из тех храбрых, чистосердечных людей, которые «всегда приветствуют с восторгом и солнца свет, и грома громыханье». Я слышал, как он обратился к экипажу по самолетному переговорному устройству:
— Ребята, вам приходилось видеть что-нибудь подобное? Раньше я никогда и не слышал о таком плотном огне. Будет о чем порассказать внукам!
Его беспокойство было понятно, так как обычно он летал на высоте около 6000 метров. А этот полет на малой скорости, всего метрах в 250 над землей и неприятная болтанка были новы для него Я горячо пожелал, чтобы он остался цел и смог рассказать своим внукам об этом полете. „
Выброска десанта была совершена превосходно, лучше, чем когда-либо. Несмотря на потери от огня зенитной артиллерии, замечательные пилоты 52-го транспортно-десантного авиационного крыла четко держали построение и выбросили десант в предусмотренных планом операции районах. Делая широкие круги над тысячами разноцветных парашютов, мы с интересом рассматривали улицы небольших деревушек, заполненные народом. Люди были одеты в лучшую воскресную одежду и, но отрываясь, смотрели, как мимо проносится огромный небесный поезд длиною в несколько сот километров. Все маленькие домики были невредимы, и я почувствовал угрызения совести. Эти мирные голландцы даже не подозревают, какая трагедия разыграется здесь в недалеком будущем. До сих пор немецкая оккупация принесла в этот тихий край мало разрушений, но я-то знал, что теперь немцы будут реагировать быстро и жестоко.