Я полз до тех нор, пока не нашел нужный мне взвод, наткнувшись на солдата с реактивным противотанковым ружьем базука. Он укрывался за небольшой насыпью.
— Иди сюда!—крикнул я ему.— Смотри, вон твоя добыча!
И я рассказал ему о самоходном немецком орудии, которое осталось в лесу совсем рядом с нами.
Он посмотрел на свою базуку и сказал;
— Я не могу. Эта... эта штука полна снега.
— Так возьми палку и вычисти этот... снег.
Он не сдвинулся с места, безучастный, с тупым, бессмысленным взглядом, Но у меня больше не было времени. Вернувшись гуда на следующий день, я отыскал немецкое орудие на том же самом месте. Наши солдаты вытащили из него мертвый экипаж. Мои старый Спринг-фильд сослужил мне хорошую службу.
В этих же боях, несколько позднее, я встретил другого умудренного и утомленного войной солдата. Это был минометчик, который сидел со своим минометом в окопе и не стрелял. ,
— Эй! — закричал я.—Поработай-ка своим минометом! Немцы как раз там. Поддай им жару! Выбей их оттуда!
Он угрюмо посмотрел на меня.
— Генерал,—ответил, наконец, он,—как только мы начинаем стрелять, эти сукины дети немедленно отвечают.
— Черт с ними,— ответил я,— не оставляй без дела свой миномет.
Он прицелился в гребень холма, и миномет с грохотом и дымом выбросил мину. Наш снаряд едва успел взорваться, как в нескольких метрах слева от нас раздался оглушительный взрыв, и между деревьями завизжали осколки. Оглушенный грохотом и отброшенный взрывной волной, я с трудом поднялся на ноги. Минометчик осторожно выглядывал из своего окопа.
— Ну что, поняли теперь? — спросил он.
Некоторые солдаты, целые подразделения и части во время битвы за Арденнский выступ достигли таких высот героизма, какие редки в истории войн. Но на войне всякое бывает: одни солдаты и даже части не выдержали морозов, а другие в постоянно менявшейся боевой обстановке лишились уверенности в своих силах. Я пришел к убеждению, что таких солдат и такие части следует выводить из боя. Я хотел бы разобрать здесь причины, которые заставили меня сделать этот вывод, ибо в них заключается вся моя военная философия.
Впервые мне пришлось снять с должности одного старшего офицера в самом начале Арденнской битвы/ Начальник артиллерии моего корпуса годом позже меня окончил Уэст-Пойнт, и я хорошо его знал. У него был
великолепный послужной список, и я относился к нему не только с расположением, но и с глубоким восхищением и уважением. Он служил в корпусе еще в Штатах, до отплытия в Англию. Когда я узнал, что меня назначили командиром корпуса, я тотчас же запросил список офицеров, занимавших руководящие посты в штабе корпуса, и произвел много изменений. Из 82-й дивизии с собой я взял своего начальника штаба Д. Итона, начальника отдела кадров полковника Шельхамсра, начальника разведывательного отдела полковника Джека и начальника связи дивизии полковника Мурмана. В Вашингтоне я написал, что был бы очень благодарен, если бы соответствующие должности для этих офицеров были освобождены до отъезда штаба корпуса из Штатов. Я подчеркнул, что без хорошо подготовленных штабных офицеров, знакомых с воздушнодссаитными операциями, рискованно вести боевые действия совершенно особого характера.
Начальника артиллерии корпуса я оставил на его должности, во-первых, потому, что у меня в 82-й дивизии не было никого подходящего на этот пост, а во-вторых, потому,-что я очень уважал его. Но ужо через несколько недель мне пришлось убедиться в том, что в наших взглядах очень мало общего. Может быть, все дело было в моем методе работы, но я никак не мог добиться от него быстрых и действительно цепных предложений, а умение быстро принимать решения я считаю важнейшим качеством офицера при планировании операций. Не склонный к резким мерам, я не предпринимал ничего до тех пор, пока корпус не был направлен в Арденны. Тогда мне стало совершенно ясно, что начальника артиллерии нужно немедленно заменить, так как иначе я не смогу . полностью использовать мощь такого необходимого для боя рода войск, как артиллерия. Его место занял генерал Л. Мэтыосон, который до этого был заместителем начальника артиллерии 7-го корпуса генерала Коллинза. Мэтыосон явился ко мне через несколько часов после вызова, и я поразился невероятным изменениям, происшедшим в артиллерии корпуса. Центральный пункт управления огнем корпусной артиллерии в Вербомоне находился на сеновале рядом с фермерским домом, где был расположен мой штаб. Через 24 часа после вступления Мэтью-сона в должность пункт начал работать очень четко и быстро реагировал на все запросы войск. Во время Ар-деннекой битвы под ведомом Мэтьюсона было 19 дивизионов корпусной артиллерии.
Снимать с должности офицеров мне пришлось еще два раза. При первом же натиске немцев 106-я и 28-я дивизии понесли тяжелые потери и были рассеяны. В районе Сан-Вита 7-я бронетанковая дивизия под командованием генерала Хасбрука оказала противнику героическое сопротивление. Хасбрук собрал вокруг себя остатки разбитых и рассеянных немцами дивизий, и в его подчинении оказались вся его 7-я бронетанковая дивизия, боевое командование «В» 9-й бронетанковой дивизии во главе с генералом Ходжем, вся артиллерия и один пехотный полк 28-й дивизии, а также полк 106-й дивизии.
Окруженные с трех сторон, ослабленные тяжелыми потерями, эти войска упорно сбивались в течение пяти дней, пока две дивизии —82-я воздушнодесантная и 3-я бронетанковая,— пополненные в тылу, в Вербомоне и Тьё, выступили оттуда и встретились с ними, пройдя через узкий коридор, который еще не был перерезан немцами. 22 декабря во второй половине дня я вместе с генералом Хасбруком пробрался в окруженный немцами район и встретился со старшими офицерами блокированных войск. Там, на поле боя, слушая их голоса и всматриваясь в их лица, я старался понять, как они сами оценивают положение, В моем представлении сложилась мрачная картина. На переднем крае находилось боевое командование «В» 9-й бронетанковой дивизии, которой командовал генерал Ходж. Его части были расположены на самом опасном участке фронта. В случае отхода им пришлось бы принять на себя всю тяжесть арьергардных боев.
Я знал Билла Ходжа еще в Уэст-Пойнте. Он запомнился мне как невозмутимо спокойный, мужественный парень. Его ничто не могло вывести из равновесия, и поэтому мне хотелось поговорить прежде всего с ним, узнать, как он «чувствует» обстановку.
Сначала я установил с ним контакт по радио. Так как немцам был известен наш шифр, я обратился к нему открытым текстом в иносказательных выражениях, принятых, бывало, в Уэст-Пошгге в наших футбольных матчах. Убедившись, что Ходж узнал меня, я передал ему координаты фермы, где хотел бы с ним встретиться. Он прибыл ко мне в тот же вечер с последними лучами солнца. Я отвел его в сторону, чтобы нас не слышал никто из присутствовавших там командиров.
— Билл,—сказал я ему,—теперь мы установили с вами контакт. Позиции 9-й дивизии сильно выдвинуты вперед, и их не удержать. Оставаться там нельзя, иначе противник постепенно раскрошит твои части. Я собираюсь отвести отсюда 7-ю бронетанковую дивизию и все. приданные корпусу части, включая и твои. Отвод войск я предполагаю начать сегодня ночью. Вы тоже будете отведены отсюда.