Мы добились больших успехов, всего за несколько лет создав огромные коллективные силы в Европе. Когда генерал Эйзенхауэр приехал в штаб НАТО в I960 году, фактически не было сил, которые могли бы противостоять продвижению Советов к Ла-Маншу. В 1952 году, когда я прибыл в Европу, наша армия существовала лишь в зародыше. На европейском континенте находились три механизированные разведывательные части, которые, даже вместе взятые, нс могли составить бронетанковой дивизии, а также 1-я дивизия. Эти силы поддерживались небольшими контингентами английских и французских войск и совершенно недостаточным количеством авиации и флота. А через три года, к моему отъезду, у пас уже было под ружьем 15 действующих дивизий, укомплектованных солдатами, только что призванными на военную
службу, и, кроме того, значительные резервы с разной степенью боевой готовности. Когда к своим обязанностям в НАТО приступил генерал Грюнтер, Североатлантический союз имел уже около 17 дивизий, в том числе. 6 американских, 5 французских, 4 английских и 2 бель-■ гийских. Все они, кроме английских и канадских частей, имели первоклассное американские оружие, в том числе и атомное. Теперь в 7-и американской армии, входящей в состав вооруженных сил НАТО, имеется несколько батарей 280-мм атомных пушок (всего около 30 пушек), а также дивизионы реактивных неуправляемых снарядов «Оност Джон» и управляемых реактивных снарядов «Капрал». Все эти части готовы к применению атомного оружия.
Такие силы и с качественной, и с количественной точек зрения гораздо меньше тех, которые нам необходимы, и все-таки это значительная потенциальная сила, способная сорвать агрессивные замыслы Советов. Сухопутные силы могут оказать противнику упорное сопротивление, а флот и авиация — нанести ему серьезный урон. Недавно французы сочли необходимым перебросить несколько дивизий в Северную Африку, чем, конечно, значительно ослабили нашу боевую мощь в центральной зоне Европы.
Слабость потенциально мощной союзной армии заключается главным образом в большой протяженности обороняемого фронта, а также в том, что солдат у нас гораздо меньше, чем в русской армии. Но простое увеличение численности армии и количества вооружения не являлось моей главной задачей, когда я принял командование войсками НАТО. Первое, что нам :надо было сделать — я говорю «нам», так как требовалось общее и совместное напряжение сил всех стран НАТО,— это создать широкую и сложную систему снабжения и подвоза, необходимую для наших армий в случае войны. Прежде всего нужны были аэродромы, склады боеприпасов и военного имущества, бензопроводы для снабжения горючим и сеть линий связи, то есть все то, что связывает н один эффективный боевой организм разнообразные элементы, составляющие войска.
И в этой области мы неуклонно добивались успехов. На мой взгляд, значительно выросло и взаимопонимание между военными штабами правительств стран НАТО. Для нас стали яснее наши общие проблемы, общие цели,
общие трудности. Мы стали отчетливее понимать, в чем наша слабость и в чем наша сила. Так, мы заметили, что у.некоторых политических лидеров уже с самого начала стало появляться определенное стремление ослабить усилия и снизить темп подготовки, на котором настаивали военные ведомства.
Несмотря на эту тенденцию к снижению темпов, я был удовлетворен положением дел к концу своей службы в НАТО. Мы положили начало единой сложной военной организации в рамках политической коалиции — величайшей коалиции стран Запада, которая когда-либо объединяла усилия для создания военной организации, способной перенести вес тяготы войны.
В заключительном докладе Совету НАТО я постарался проанализировать возможности этой военной организации и дать ей объективную оценку.
Я указал в докладе, что задачей вооруженных сил НАТО является оборона всей Западной Европы и стран — участниц НАТО от нападения Востока, откуда бы и когда бы оно ни началось. Мы не знали, когда оно начнется, и нельзя было рассчитывать, что у нас останется время для подготовки. Армии, находившиеся в нашем распоряжении, в любой момент должны быть боеспособными. вооруженными, обученными и оснащенными для немедленных действий.
Здесь же мне хотелось бы упомянуть, что все наши дивизии были и остаются сейчас первоклассными боевыми соединениями. Чтобы разбить их, русским, если бы они наступали только в одном районе, пришлось бы сосредоточивать значительные силы, тем самым ставя себя под .удар атомного оружия, к которому мы, несомненно, прибегли бы. Но если бы красные начали наступление по всему фронту от Норвегии до Кавказа, мы оказались бы'в тяжелом положении. Мы смогли бы нанести им большие потери обычными, не атомными средствами борьбы, но если учесть громадные резервы русских, им; несомненно, удалось бы в нескольких местах прорвать нашу оборону. А позади частей первой линии у нас очень мало резервов.
Я прекраепб понимаю, говорил я в своем докладе, что расходы на военные нужды НАТО вызывают политические, экономические, финансовые и социальные трудности у страп-участниц, но им на эти трудности придется пойти, если они хотят достичь главной цели НАТО — держать готовой к бою армию, достаточно сильную для того, чтобы ес боялся агрессор.
Я сказал и о нашем военном активе, то есть о значительном улучшении структуры командовании, планирования операций и в боевой подготовки войск. Налажена также доставка горючего для реактивных самолетов и высокооктанового бензина для поршневой авиации, бензина и другого топлива дли танков, бронетранспортеров и самоходных установок. Мы можем ожйдать дальнейшего улучшения в этих областях. Весьма отрадным явлением был также некоторый, хотя и недостаточный рост численности сухопутных войск. Правительства стран НАТО сознают необходимость единой обороны, против общей опасности и в своей официальной политике исходят именно из этого.
Теперь о неблагоприятных для нас обстоятельствах. К ним прежде всего относится качественный, хотя и не количественный рост мощи Советов. Вооружение их наземных войск модернизировано, аэродромы удлинены и улучшены, а многие авиационные части оснащены реактивными самолетами. Военно-воздушные силы НАТО были самым слабым звеном в нашей обороне. Несмотря па некоторый прогресс, паша авиация пока не может должным образом выполнять свои задачи. Поэтому странам НАТО следует уделять больше внимания усилению авиации. В системе наших резервов тоже большие недостатки. Оперативные резервы сухопутных войск нс были достаточно подготовлены главным образом из-за короткого срока службы в армии, существующего в некоторых странах НАТО. Необходимо пересмотреть нашу систему подготовки резервов и обеспечить себя частями, достаточно подготовленными для успешной борьбы против профессиональных солдат противника.
Таковы были в то время мои соображения, и они в значительной степени относятся к сегодняшнему дню. Как военный руководитель я имел цель: во-первых, сделать армию достаточно сильной, чтобы устрашить потенциальных агрессоров, и, во-вторых, успешно защитить страны НАТО, в случае если мир будет нарушен. Армии НАТО до сих пор удавалось предотвратить агрессию, и это способствовало уменьшению страха и тревоги у многих стран. Ряд стран начал менять военные программы: вместо быстрого перевооружения они переходили к планированию па длительный срок, причем на это толкали, к несчастью, действия нашего собственного правительства.
Это очень опасно, говорил я в докладе. Уже само ослабление наших совместных усилий могло открыть путь агрессору. Строительство вооруженных сил НАТО за два прошлых года привело лишь к относительному улучшению военного потенциала НАТО по сравнению с военным потенциалом Советов. И этот все еще существующий разрыв в уровнях военных потенциалов свидетельствовал о слабости объединенных войск союзников в Европе. Они нс смо-гли бы выполнить свою задачу в случае нападения всей армии Советов. В пашей обороне все еще было много брешей, которые нужно было ликвидировать как можно скорее. Пока существуют эти бреши, странам НАТО всегда будет угрожать опасность полного военного разгрома со всеми его катастрофическими последствиями.