В своих выводах я указал, что нам следует усилить паши сухопутные войска, уделить больше внимания военно-воздушным силам, улучшить снабжение вооруженным сил всеми видами военного довольствия. Нужно улучшить и боевую подготовку. Это очень существенно, ибо самые храбрые в мире солдаты, с самым лучшим вооружением и оснащением ничего не стоят, если они плохо обучены. И, наконец, нам необходимо квалифицированное, верящее п свое дело руководство, так как оно является краеугольным камнем всего военного здания.
Если бы мпс как американскому гражданину пришлось критически оценивать военный потенциал НАТО сегодня, через два года после того, как мною были сделаны приведенные выше выводы, я бы добавил следующее.
В Западной Европе—районе, жизненно важном для Соединенных Штатов,-—нашей опорой должна оставаться коллективная оборона, осуществляемая всеми вооруженными силами НАТО. Если на каком-либо участке этого района вспыхнет война, сражаться, п сражаться единым фронтом, должны армии всех стран — участниц bfATO.
Этот' «единый фронт» чрезвычайно раздроблен, и для отражения советского наступления армиям НАТО придется сражаться на различных его участках: в северной Норвегии, в Дании, на просторах Северо-Германской низменности, в северной Италии, в греческой Македонии и
Фракии, в турецкой Фракии и в самом сердце Турции — на Анатолийском плато.
Все эти районы грядущих боев необходимо оборонять, ибо с ними связаны надежды стран НАТО. Оборона каждого из них важна для выполнения общей задачи —обороны территории стран НАТО в Европе не только с чисто тактической точки зрения, но и в равной степени по серьезным политическим, психологическим и экономическим соображениям. Крупные успехи противника в любом из'фланговых районов, то есть в Скандинавии или в греко-турецком районе, соответственно затруднили бы оборону жизненно важных районов в центре — на территории, включающей*Францию и Нидерланды.
Это самая длинная линия фронта в мире, и каждая нация в отдельности не сможет защитить ее своими силами. Одна авиация тоже -не в состоянии защитить ее. С помощью одного атомного оружия или только живой силой организовать оборону этого радона невозможно. Чтобы отразить угрозу, следует соединить все эти средства, причем в достаточном количестве. Если бы при теперешнем состоянии международных отношений мы забыли об этом и ослабили нашу боеготовность, железный занавес опустился бы над всей Европой, и этот великий оплот свободного мира был бы потерян. Примером ослабления нашей боеготовности являлся, по моему мнению, отвод наших войск из Австрии. Этот шаг нисколько не затронул русских, но чрезвычайно ослабил нас.
ГЛАВА 29
МОНТГОМЕРИ, ЧЕРЧИЛЛЬ И КОРОЛЕВА
В качестве верховного главнокомандующего вооруженными силами НАТО мне приходилось сталкиваться главным образом с военными проблемами, но все они, как я скоро обнаружил, имели сильный политический привкус. Вскоре после прибытия в Европу я нанес официальные служебные визиты главам государств, премьер-министрам, министрам обороны и начальникам штабов вооруженных сил всех стран — участниц НАТО. Во время переговоров с ними чисто военные проблемы всегда неразрывно переплетались с политическими, экономическими и психологическими факторами, причем некоторые из них выходили за рамки моей компетенции солдата.
Однако я должен был изучить, проанализировать и понять их как можно лучше, ибо в современной войне все эти факторы нельзя игнорировать. Они вставали в каждом разговоре с руководителями НАТО. Мы тщательно н откровенно обсуждали их, а когда затрагивались политические проблемы, я принимал решения с помощью своих советников из государственного департамента. *
Во время службы в штабе верховного главнокомандующего вооруженными силами НАТО в Европе мне необыкновенно везло в том отношении, что моими политическими советниками работали чрезвычайно способные люди. Первым был Дуглас Макартур — кажется, племянник генерала Макартур а. Он превосходно разбирался во всех оттенках чувств, которыми руководствовались европейцы во взаимоотношениях друг с другом и с нами, и я находил его советы очень ценными. Это был преданный и неутомимый работник с необычайными способно-
стями к анализу сложных проблем и к строго логическим заключениям. Когда он был отозван в Вашингтон, чтобы работать с государственным секретарем Даллесом в новом правительстве, его преемником, па мое счастье» стал наш теперешний посол в Индокитае Райнгарт. Оба они были так же преданы мне» как любой армейский офицер, и я широко пользовался их советами на протяжении всей службы на посту верховного главнокомандующего. Находясь в Японии и Корее, я с неменьшим доверием полагался на Сиболда, который сейчас стал заместителем помощника государственного секретаря по Дальнему Востоку.
Кстати, здесь мне хотелось бы разоблачить предвзятое мнение о том, что сотрудник государственного депар: тамента — это праздношатающийся хлыщ в полосатых штанах. Мне приходилось знать многих сотрудников дипломатической службы, и я могу без преувеличения сказать, что они столь же преданные и трудолюбивые государственные служащие, как л все другие.
Мне пришлось работать с сотрудниками государственного департамента еще в то время, когда я был молодым капитаном, и я глубоко уважаю их. С середины 20-х годов в государственном департаменте у меня всегда был какой-нибудь преданный друг, к которому я мог обратиться за советом, и в течение 30 лет я широко пользовался этой возможностью. Я считаю крайне вредной и опасной мысль о том, что существует непроходимая пропасть между дипломатом и военнослужащим, что они говорят на разных языках и поэтому нс понимают друг друга. Мы работали вместе так, как могут сотрудничать только люди, испытывающие друг к другу взаимное уважение.
В Европе я и мои политические советники столкнулись с такой серьезной проблемой, как недоверие, которое многие малые нации испытывали к своим более сильным соседям. Эти подозрения имели глубокие корни в истории, и европейцы выражали их вполне откровенно. Они заявляли совершенно открыто, что у французов пег ии желания, ни материальных ресурсов для обороны соседних небольших стран и что французские войска укроются за Рейном при первых признаках затруднений. Открыто высказывалось мнение о том, что англичане устремятся к портам через Ла-Манш, а американцы удерут за Пиренеи, как только начнется стрельба.
В Голландии и Бельгии — странах, наиболее подверженных опасности агрессии,— особенно укоренилось мнение о том, что мы действительно не собираемся вступать в серьезную борьбу в случае нападения. Пытаясь рассеять эти страхи, я в течение 45 минут выступал перед голландским кабинетом министров па неофициальном заседании, на котором обе стороны говорили без обиняков. Я заявил, что мы полны решимости защищать каждый метр европейской земли, но оборонять неукрепленные позиции до последнего человека не собираемся. Наши людские ресурсы слишком ничтожны для этого. Сражаясь, мы будем отходить под давлением превосходящих сил противника, ибо потерянную территорию можно возвратить, гто потерянных солдат—никогда.
В духе полной откровенности я изложил голландцам, бельгийцам, норвежцам и датчанам наш план действий, указал па наши слабые и сильные стороны и объяснил, какой помощи я требую от них. К моему великому удовлетворению, ни одно из этих чрезвычайно секретных сведений не стало достоянием общественности, хотя на закрытых заседаниях, где они были оглашены, присутствовало много людей. Это убедило меня в том, что европейские государственные деятели лучше умеют держать язык за зубами, чем наши собственные государственные деятели. А может быть, их журналисты просто менее предприимчивы?
Из всех, с кем я беседовал, датчане, по-видимому, чувствовали себя в самом безнадежном положении. Они видели, что войска НАТО находятся слишком далеко и нс смогут прийти к ним на помощь, если русские атакуют их из своей оккупационной зоны Германии. Кроме того, там нет никаких естественных преград, которые задержали бы их продвижение.
Я откровенно признал, что положение датчан действительно опасно, и еще раз заявил о своей решимости всеми имеющимися в моем распоряжении силами защи-щать любую страну, которая подвергнется нападению. Так же откровенно я указал, что самое лучшее для них — эго приложить вес усилия, чтобы самим защитить свои собственные дома. Если они создадут такую силу в пределах своих возможностей, это намного облегчит нашу задачу. Предложенная мною линия понедсния была принята как вполне обоснованная, но я думаю, что датчане уже претворили ее в жизнь. Они даже не позволили нам разместить нашу авиационную эскадрилью на. датской базе, чтобы в случае необходимости помочь и.\г в обороне. Насколько я знаю, мы еще не получили разрешения разместить там наши самолеты Г