У разведчика Вахтанга Кереселидзе нет такого жизненного опыта и такой трудовой закалки, как у Сергея. По-иному сложилось все у Вахтанга: школа, потом попытка поступить в политехнический институт, а когда не вышло с этим, устроился учеником киномеханика. Работа оказалась нетрудной, или, как в таких случаях говорят, «не пыльной», да и работать пришлось недолго — призвали Вахтанга в армию. Вот тут-то они узнал, что такое настоящие трудности, тут и взяли мальчика в оборот, так что косточки затрещали. Но Вахтанг не стал жаловаться, не стал хныкать, только, когда слишком тяжело бывало, думал о том, что отцу-разведчику приходилось на фронте еще тяжелее.
Посмейте сейчас сказать Вахтангу, что он не выдержит. Пуще обиды для парня не придумаете. Бледнея от гнева, он скажет: «Разве я не сын своего отца?»
Пожалуй, из четверых ребят, попавших в ледяную ловушку, труднее всего Саше. Но не зря говорят, что на людях и смерть красна. А ведь как это верно: ничего не страшно Саше, когда он не один, когда он с друзьями, и случись, не хватит собственной силы, то по незримым проводам передастся ему сила друзей. Коли друзей четверо — вчетверо станешь сильнее, коли их сто — в сто раз умножится твоя сила.
Погасла осветительная ракета. И снова стало темно, еще темнее, чем было. Кажется, успокоился «противник»? Проверим. Так и есть. Громов отдал взводу команду «Вперед!».
Разведчикам любы такие ночи — темные, непроглядные, лишь изредка мелькнет на мгновение огонек далекой звезды, и тут же снова закроет его непроницаемой тучей.
Дождь вперемешку с тяжелыми, липкими хлопьями снега, ветер. Скрипят, раскачиваясь, деревья, и — ни троп, ни дорог в этом горном, первозданном лесу.
Почти неслышно идут разведчики. Сколько ни прислушиваешься — ни звука, словно это бесплотные тени движутся в ночи. И Вахтангу неожиданно вспомнилась любимая отцовская песенка — немного грустная, немного загадочная и все же чем-то очень волнующая, песня фронтовиков-разведчиков.
Вахтангу нравятся эти слова: «пробегу, словно капля дождя». Вот так и должен идти разведчик горным лесом — настороженным, неслышным шагом, потому что за каждым деревом может оказаться засада «противника». Конечно, противник тут условный. Но это одна из очень немногих условностей, которую допускают разведчики на своих учениях. Все остальное здесь как на настоящей войне, И трудности настоящие, фронтовые, и смелость нужна настоящая, не условная. И зоркость, и бдительность, и отвага — все должно быть настоящим, Потому что только смелым и отважным по силам те препятствия, которые таит горный лес. Есть тут и обрывы, и бездонные пропасти — знай гляди да не зевай!
Почти всю ночь, лишь изредка отдыхая, шли разведчики и, когда уже начало светать, обнаружили в лесной глухомани, буквально у черта на куличках, особую огневую точку «противника».
Трудно сказать, кто первый ее увидел — Громов, Бражников, Кереселидзе, Катанчик, Микешин или Саша Сафонов? Да и какое это имеет значение? Я ли минутой раньше увидел, ты ли минутой позже. Важно, что нашли и тем самым нанесли урон «противнику».
По радио передали командованию все, что нужно, а оно уже решит, что делать с этой огневой точкой. А покуда там примут решение — разведчикам можно немного отдохнуть. Наслаждаются первой после долгого перерыва затяжкой курильщики, сладко дремлет Микешин, что-то быстро пишет, покусывая губы, Саша Сафонов. Наверное, опять стихи. И конечно, о разведке и разведчиках. И конечно, о лейтенанте Громове. Потому что обида на него у Саши давно прошла, а восторженное отношение возросло. «Вот это командир! С таким в огонь и в воду не страшно», так думал о своем командире Саша Сафонов, и совсем не так думал сейчас о нем Сережа Бражников. Конечно, Сережа, не размышляя, пойдет за своим командиром в огонь и в воду. В этом можно не сомневаться. Но не потому Сережа Бражников это сделает, что любит Геннадия Громова. Вовсе он его не любит. А потому, что любит Сережа Бражников свою родную Советскую власть, которая поставила его под начало лейтенанта Громова.
Вот так думает Сережа Бражников о Геннадии Громове, и горько Сереже, что именно так, а не иначе приходится ему думать о своем командире. Как хотел бы он сказать о Громове: «Любимый командир», да вот...
Но как бы ни думали Саша и Сережа о Геннадии Громове, они все же думают о нем. А вот Геннадий даже и не вспомнил о них сейчас. Его волнуют совсем иные мысли. «Ведь не шутка это — два больших успешных дела на одном учении! А кто сделал? Лейтенант Громов. Новичок. Без году неделя на командной должности. Возможно, кто-нибудь скажет: пофартило парню. Удача... Нет, милые, при чем тут удача? Тут что-то другое, более значительное».