Так заканчивались многие беседы. Мы надеялись па чудо, мы просто не могли себе представить, что будут' напрасны все усилия и все принесенные жертвы.
Но у меня не выходило из головы заявление Национального комитета «Свободная Германия».
Ведь туда входили немецкие офицеры. После некоторых раздумий я возбудил ходатайство об отправлении меня на фронт.
Перед концом
После выздоровления доктор Клаас возглавил одно из отделений госпиталя. Я зашел к ному.
– Ули, я здоров и хочу снова на передовую. Позаботься о том, чтобы меня выписали!
– Какие глупости, ты нездоров. Что тебе надо там, на передовой, победить, что ли?
– Дорогой доктор, тебе известно, точно так же, как и мне, что я ничем не болен. Напиши, пожалуйста, записку, сделай одолжение.
– Да пойми ты наконец! Ведь это уже бессмысленно! Радуйся, что я могу тебя здесь прятать! Ты, что же, хочешь, чтобы в самые последние дни тебе снесло череп?
– Здешняя жизнь стала для меня невыносимой: куда ни пойдешь, где ни задержишься, всюду брюзжат.
Каждый второй спрашивает, верю ли я еще в конечную победу. А что означает конечная победа? Русские стоят у порога, надо у границы их остановить. Остановить надо и американцев. Неужели ты этого не понимаешь?
– Нет! Не думаешь ли ты, что у границы война прекратится? Ты только помогаешь оттягивать конец.
– А если чудо-оружие не поспеет?
– Послушай, ты и есть наше чудо-оружие, ты один из тех, кто не привык мыслить и думает, что должен исполнять свой так называемый долг. Другое чудо-оружие – это совсем юные мальчишки из гитлеровской молодежи, мечтающие о геройстве и Рыцарском кресте, а также престарелые мальчики, участвовавшие еще в первой мировой войне, на которых теперь снова напяливают военную форму. Не следует забывать и тех, кто постоянно жалуется, все ночи просиживает в убежище, а утром снова идет на работу. Мы все и есть это чудо-оружие.
– Даже если ты трижды прав, Ули, все же я хочу на фронт. Будь честен, ведь я принадлежу к категории пригодных к службе в военное время. На фронт уже возвращались офицеры с одной рукой или с протезом вместо ноги. Выпиши меня из лазарета! Ведь, в конце концов, это действительно мой долг, ты должен это понять.
– Ты безнадежен. Иди, бог с тобой! Впрочем, у тебя вскоре начнется желтуха, это я вижу по твоим глазам. Погоди еще неделю, согласен?
– Нет.
– Ну как хочешь, желаю успеха. Ты действительно безнадежен.
После короткого телефонного разговора с управлением кадров главного командования сухопутных войск в Берлине я получил назначение. Потери в офицерском составе были очень высокими, и свободных командирских постов имелось предостаточно. Мне надлежало принять артиллерийский дивизион на Восточном фронте. Через неделю я явился в 551-ю пехотную дивизию, расположенную близ Тильзита.
Еще через неделю я заметил первые признаки заболевания желтухой. Это, правда, скоро прошло. Но начало моей служебной деятельности было сопряжено с большим разочарованием. Пехотную дивизию предполагалось снабдить новым оружием, но в действительности все выглядело по-иному.
Первоначально в моей части имелось в наличии только две роты: одна с двенадцатью противотанковыми орудиями и другая с самоходными зенитными орудиями. Третья рота еще только формировалась; она должна была получить самоходные артиллерийские орудия.
Укомплектованной была только зенитная рота. Рота противотанковых орудий располагала лишь одним тягачом на три орудия. При штабе дивизиона имелось несколько мотоциклов и легковых машин; но столь необходимых водителей еще надо было обучить. Когда они окончили школу водителей, обнаружилась нехватка бензина, и легковые машины были переведены на древесный газ. Машины были оборудованы подобием газовой колонки, какие используются в ванных помещениях. Чурки для выработки газа поставляли восточнопрусские мебельные фабрики. Нужно было за час до запуска мотора разогревать газовую колонку, а это невозможно в случае боевой тревоги.
Я решил использовать знакомство с офицером службы материально-технического обеспечения, который ведал снабжением противотанковых частей, и через него «организовать» получение машин и орудий. Дабы мой план увенчался успехом, я по совету интенданта дивизии взял с собой из военной лавки ящик с подходящим товаром – шнапсом и сигаретами. Этот «сезам, откройся» возымел свое действие, и в Берлине мне обещали, что в течение недели я смогу в Бранденбурге принять нужные мне машины.