А это еще кто? Я о. нем никогда ничего не слыхал. Я спросил соседа; он тоже не мог сообщить ничего определенного. Во время перерыва один из слушателей, знавших об этом деле, объяснил мне, что Петерсхаген хотел без боя сдать город Грейфсвальд, был за это присужден к смертной казни, но избежал расстрела, а по окончании войны при посещении ФРГ был арестован американцами.
– Почему его посадили?
– Этого я тоже но знаю. Вероятно, он пытался заниматься пропагандой. А может быть, и за то, что он сдал Грейфсвальд русским.
– А кому же еще он мог сдать город? Ведь не американцы же осаждали Грейфсвальд.
– Дружище Винцер, что за глупые шутки? Петерсхаген был пораженцем. Он обязан был защищать Грейфсвальд.
– Когда точно это было?
– За несколько дней до окончания войны, примерно в конце апреля.
– Ну послушайте, кто же тогда не был пораженцем? И вот что мне еще вспомнилось; в это самое время нацистский гаулейтер Кауфман вопреки приказу своего фюрера пресек попытки взорвать мост через Эльбу, и его за это расхваливали, даже ставили его поступок в пример как образец разумного поведения в последние часы войны. Разве Петерсхаген поступил иначе? В Гамбурге дело шло об одном мосте, а в деле Петерсхагена – о целом городе.
– Петерсхаген перешел на ту сторону, хотя он и гамбуржец. В этом человеке есть коммунистические идеи; подумать только, бывший полковник, и ко всему еще кавалер Рыцарского креста. Постыдился бы!
Меня все это заинтересовало. Мне захотелось получить более подробную информацию и при случае послушать радиопередачи «оттуда».
После обеда я в библиотеке листал атлас, чтобы точнее определить, где расположен город Грейфсвальд. На карте Германии был изображен рейх в старых границах. На соседних картах была показана территория Германской Демократической Республики под наименованием «Советская зона», а районы к востоку от Одера и Нейсе, ранее принадлежавшие Германии, именовались «области под польским управлением» или «области под русским управлением». Газеты ежедневно, а некоторые наши министры в воскресных речах неизменно излагали «претензии» ФРГ на бывшие прусские провинции или немецкие «округа».
В тот день я внезапно уяснил себе многое такое, что до той поры не принимал всерьез. Снова вспомнился мне тот командир штабной роты, который требовал «освобождения зоны и восточных областей»; я тогда полагал, что он и его взгляды – единичное явление. Чем больше я над этим задумывался, тем яснее становилось, что его мнение полностью совпадает со взглядами, которые высказывают некоторые министры в более или менее завуалированной форме. Тогда-то я впервые усомнился в том, что бундесвер предназначен исключительно для обороны.
Мне открылось еще кое-что. Во мне возникло чувство протеста, когда я слушал, с какой настойчивостью осуждают и клеймят таких людей, как полковник Петерсхаген. На собрании «землячества» я под влиянием своих чувств выступил на защиту Зейдлица и Лютцова, а теперь я старался понять, какими мотивами руководствовались, принимая свои решения, Зейдлиц и другие, мне лично но знакомые люди.
Петерсхагена приговорили к смертной казни за то, что он сдал без боя Грейфсвальд. В это же самое время остатки дивизии, в которой я состоял, переправили из Восточной Пруссии в Данию, чтобы заново укомплектовать дивизию. Очевидно, у лиц, отдавших такой приказ, не хватало мужества признать факт поражения Германии, и более того, некоторые из них, вероятно, рассчитывали, что им удастся уже на стороне западных держав продолжать войну на Востоке. Иначе и быть не могло, ведь самое формирование новых дивизий взамен разбитых потребовало бы многих месяцев, после чего укомплектованная дивизия могла бы сражаться еще несколько месяцев.
Я спрашивал себя: что побудило гамбуржца Петерсхагена и других офицеров остаться там, в "Восточной зоне? " Я беседовал по этому поводу с пожилым капитаном, который до своего вступления в бундесвер занимал значительный пост в ХДС; он участвовал теперь в наших занятиях, и к его мнению прислушивались, когда шла речь о политических проблемах.
– Как вы объясняете сотрудничество бывших офицеров с коммунистами? Сделали они выводы из опыта гитлеровских времен и войны или такие тенденции наблюдались и раньше?
– Отчасти это вызвано разочарованием. Нельзя же отрицать, что именно коммунисты боролись против Гитлера и предупреждали об угрозе войны. Беда заключается в том, что мы ко всему еще проиграли войну. По поводу вашего другого вопроса: единичные явления наблюдались и прежде, находились офицеры, которые шли своим путем. Напомню вам хотя бы о лейтенанте рейхсвера Шерингере, который был сначала восторженным нацистом, а потом стал коммунистом; или о писателе Бодо Узе – сыне офицера кайзеровской армии; Узе еще в 1931 году примкнул к коммунистам, в составе Интернациональной бригады участвовал в гражданской войне в Испании. Он написал ряд книг; за последнюю, «Патриоты», он даже получил в Восточной зоне так называемую национальную премию.