Платок мне действительно понравился. Рут в этом была искусница. Я уже видел ее рисунки, свидетельствовавшие о ее даровании. Но мне казалось, что они слишком современны.
– Что ж, Бруно, я не хочу при прощании тебя сердить. Но вот результат нашей работы в художественном училище. А что ты мне привезешь в следующий отпуск?
– Нашивку на рукаве, дитя мое.
– Ах ты, бедный дурачок! Возвращайся поскорей, с нашивкой или без нее – все равно! В штатском ты мне гораздо больше нравишься.
Платок занял почетное место в левом нагрудном кармане. Когда я лежал в поле или служба становилась особенно трудной, я доставал платок, думал о Рут и наших беседах. Она-то имела в виду нечто совсем другое. Но странное дело: ее платок пробуждал во мне всегда желание достичь именно того, что она вовсе не считала достижением.
В дальнейшем я уезжал на воскресенье в отпуск так часто, как это только было возможно. Без нашивок. В субботу вечером в Берлин и в ночь на понедельник – обратно в казарму. Это обходилось недорого, солдаты платили только треть стоимости проезда. Если мне не хватало денег, мать добавляла. И ей когда-то было восемнадцать лет.
Однажды, на другой день после такого воскресного отпуска, в понедельник, батальону приказали построиться. Из наших рядов вызвали старшего стрелка, поставили перед строем, осыпали похвалами и наградили почетным холодным оружием. Накануне в воскресенье он пошел в профсоюзный клуб в Кеслине, где его втянули в спор, а затем в драку. Его со всех сторон окружили, так что он вынужден был, защищаясь, заколоть своим штыком одного из членов клуба. Начальство оценило его поступок как проявление «мужества» и установило, пользуясь юридической латинской терминологией, что он действовал, исходя из соображений «законной самозащиты». Мы нашли этот термин в словаре и позавидовали старшему стрелку, получившему такое красивое почетное оружие.
Краткий опрос
В каждой роте имелись доверенные лица – жалкий остаток со времен солдатских советов. Они собирались раз в месяц, выпивали много пива и снова расходились. Никакой роли они не играли. В лучшем случае они могли предложить купить шахматы или картину либо устроить выпивку за счет ротной кассы.
Я считал Совет доверенных лиц совершенно излишним. Он не соответствовал прусскому духу, царившему в нашей роте, которая соблюдала традиции бывшей 9-й гренадерской роты из Потсдама и посылала делегацию на происходившие 18 января ежегодные торжества в день образования империи.
В 1932 году я сам входил в состав такой делегации. Для этой цели давали внеочередной отпуск, и я имел возможность повидаться с Рут.
Итак, потсдамская встреча гренадеров проходила под знаком воспоминаний о событиях в Версале в 1871 году, когда прусский король был объявлен германским кайзером. По этому случаю присутствовавшие предавались воспоминаниям о «славном времени» кайзеровской армии, оплакивали потерю немецких областей, поносили революцию 1918 года, в энный раз мусолили легенду, будто все сложилось бы иначе, если бы «проклятые рабочие» не нанесли «удар в спину» победоносно сражавшемуся фронту. Потом мы все чокались и провозглашали троекратное «ура» в честь его величества кайзера. Правда, Гитлер привлекал меня больше, чем кайзер, но в честь кайзера бесплатно угощали пивом, и пока можно было этим довольствоваться.
Рут смеялась до упаду, когда я ей обо всем этом рассказывал. Она была совершенно не способна понимать такие вещи.
Вскоре после того, как я вернулся из этого внеочередного отпуска в свою часть, меня вызвали к командиру роты. Там уже собралось несколько унтер-офицеров и солдат. Нам задали вопрос, который мы сначала не приняли всерьез, но затем пришли в восторг:
– Кто из вас хотел бы стать офицером? Когда все мы – вначале не сразу, а потом единодушно – подняли руки, капитан сказал:
– Не радуйтесь преждевременно, это еще далеко не решенное дело! Пока только краткий опрос, ничего больше. Я просто хотел выяснить, намерены ли стать офицерами те из вас, которые, возможно, для этого пригодны. Благодарю вас, вы можете разойтись. Кроме того, прошу вас об этом никому не говорить!
Все это длилось минуты две. Тем временем мы были зарегистрированы, и вскоре нас стали направлять па различные курсы обучения.
Началось со специального обучения в качестве связных. За этим последовал курс по технике разведки, затем – изучение пулемета; одновременно нас использовали как загонщиков на офицерской охоте, потом откомандировали в качестве ординарцев в офицерский клуб, чтобы ознакомить нас с той обстановкой, в которой мы позднее можем оказаться.