— Но, сэр…
— Прошу вас, никаких «но». Пункты завещания вашего покойного мужа не допускают двусмысленного толкования. Саттон принадлежит вам без права отчуждения до тех пор, пока вы не выйдете замуж или не умрете. В случае того или другого события дом и поместье переходят в мои руки. Но, как вы знаете, в случае вашего повторного замужества, ваш покойный муж назначил вам пожизненную пенсию в размере тысячи фунтов в год из доходов от поместья…
— Но, дядя Томас, неужели мы не сможем договориться? Ведь у вас есть Сарнсфилд Корт, а наследника нет. Что вы будете делать с замком Саттон? Почему я не могу продать его и разделить с вами деньги?
— Нет! — крикнул дядя Томас, смерив Горацию испепеляющим взглядом.
Это был неприятный старик, тощий и высокий, похожий на паука. В молодости у него были ярко-рыжие волосы, но теперь он поседел, а веснушки на его лице, казалось, слились в одно сплошное пятно. Из его удивительно подвижных ноздрей торчали длинные седые волоски, волосатые руки постоянно тряслись. Кроме того, он носил вставную челюсть. Горация его терпеть не могла.
Но отвращение у нее вызывала вовсе не только его отталкивающая внешность: он, вдобавок, был еще труслив и скрытен. Еще в детстве, узнав, что его старший брат — покойный отец Джона Джозефа, на которого Томас был совершенно не похож, — унаследует саттонское поместье, он принялся ухаживать за своей престарелой родственницей Анной Монингтон. Он стал для нее настоящим пажом-ангелочком: он носил за ней перчатки, выгуливал ее ужасных собак, строил ей глазки и умильно улыбался. И его труды не пропали даром: в ранней юности он унаследовал поместье Сарнсфилд Корт в Хирфордс — с условием, что он примет фамилию мисс Монингтон.
Горацию поразил тот странный факт, что и дедушка, и дядя Джона Джозефа получили в наследство огромные поместья от старых дев на условии смены фамилии. Джон Уэбб добавил к своей фамилии вторую — Уэстон — и в награду получил Саттон от сумасшедшей мисс Мэлиор Мэри; его сын Томас отказался от фамилии Уэбб Уэстон и стал Монингтоном, за что приобрел Сарнсфилд Корт, где он и жил как истинный джентльмен с двадцати одного года, а теперь с не меньшей решимостью собирался сохранить Саттон для семьи Уэбб Уэстонов, несмотря на то, что у него не было детей.
Горация сделала еще одну попытку:
— Но почему, сэр?
— Намерение вашего покойного мужа совершенно понятно, — он ни разу не назвал Джона Джозефа по имени. — Он хотел, чтобы в случае его смерти вы остались жить в замке Саттон и управляли бы им, как должно. Лично мне кажется, если говорить откровенно, что вы, леди Горация, постоянно пренебрегаете его последней волей. Но именно в этом отношении я, как законный наследник, имею больше прав, чем вы, и собираюсь настаивать на своих правах.
Он победоносно фыркнул, и Горации неудержимо захотелось дать ему пощечину. Она уже была готова пересказать ему последние слова Джона Джозефа (если, конечно, он действительно сказал их и это ей не приснилось), но вовремя прикусила язык. Зачем обсуждать с этим бездушным негодяем самые сокровенные тайны своего сердца? Она поднялась и сказала:
— Думайте что хотите, мистер Монингтон. У меня есть личные причины, по которым я не желаю жить в замке Саттон… и личные причины, по которым я хочу избавиться от поместья.
Он снова фыркнул и покраснел, как индийский рубин.
— Неужели! — из его рта брызнули капельки слюны. — Неужели вы верите во все эти россказни о проклятии? Я-то думал, что женщина вашего происхождения должна быть разумнее. Ну, в таком случае, что говорить о женских капризах!
Горация сердито взглянула в его слезящиеся глазки.
— Так знайте, что я действительно верю в эту легенду, и… хотя я не намерена обсуждать это с вами… Джон Джозеф в нее тоже верил. Он всю свою жизнь старался уехать как можно дальше от поместья. Вы были со мной откровенны, так вот, я тоже буду откровенна. Хотя в деле продажи замка вы и можете мне помешать, но где я буду жить — не ваше дело. Итак, мистер Монингтон, я желаю вам всего хорошего и сообщаю, что намерена остаться здесь, в Лимингтоне, а в поместье по-прежнему будут жить моя мать и отчим, — произнесла она.
Лицо старика застыло, превратившись в злобную маску, он даже зашипел. Но в следующий момент он овладел собой и спокойно спросил:
— Вы знакомы с кузеном вашего покойного мужа? С моим племянником Фрэнсисом Сэлвином?
Горация непонимающе взглянула на него и ответила:
— Конечно. Я прекрасно знаю его и его семью. А что?
— Я хотел пригласить его в Сарнсфилд Корт — и вас тоже. Так что, как вы видите, у меня есть наследник, Горация. И Саттон перейдет в его руки.