— Я сказала бы, что она по-своему очень умна.
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что сказала, — улыбнулась Кловерелла, и ее зубы цвета слоновой кости сверкнули на загорелом лице.
— Кловерелла, ты думаешь, что…
— Я ничего не думаю, Джон Джозеф, кроме того, что ты расклеился, и тебе надо встряхнуться. Будь я мужчиной, я бы тебе задала трепку.
— Не говорите со мной так, мисс. Вы здесь всего лишь служанка — и внебрачная дочь старика Блэнчарда. Не забывайте об этом.
Кловерелла поднесла руку к лицу и разрыдалась. До сих пор Джон Джозеф ни разу не видел, чтобы это забавное маленькое существо плакало, — но сейчас слезы так и катились у нее по щекам.
— Ты просто свинья, если можешь говорить мне такие вещи. Я всегда старалась быть тебе хорошим супругом, но теперь, клянусь тебе, этому пришел конец. Я тебя заколдую, вот увидишь. Ты заслуживаешь всего, что с тобой происходит, Джон Джозеф!
— Кловерелла, я виноват…
Но она уже убежала, вцепившись в серебряный поднос; шапочка сбилась ей на глаза, волосы растрепались.
Совсем отчаявшийся молодой человек заметил издали, что к нему приближаются чем-то взволнованные сестры; Мэри, несмотря на всю торжественность праздника, даже перешла на бег.
— Джон Джозеф, — крикнула она ему, — ты никогда не угадаешь, что произошло.
Он заставил себя улыбнуться:
— И что же?
— Эйми только что пришла из Дома Помоны и принесла записку. К нам приехали генерал и миссис Уордлоу со всеми тремя детьми, и папа просит миссис Тревельян позволить им присоединиться к празднику. Джон Джозеф, представь себе — Джекдо приехал!
Мэри залилась краской.
— Не надо так волноваться. Миссис Тревельян может отказать, и тогда всем нам придется отправляться домой.
— Ну и пусть. Я счастлива, что снова смогу увидеться с ним.
Издали было видно, как мистер Уэбб Уэстон кивает миссис Тревельян, а та, все еще держа под руку лорда Дэйви, улыбается и кивает в ответ.
— Она согласилась, — сказала Кэролайн, подмигнув сестре. — Ну, Мэри, этот праздник словно нарочно устроен для тебя.
Вдали духовой оркестр наигрывал мелодию «Зеленых рукавов», и Матильда тоном примерной школьницы произнесла:
— Это написал Генрих VIII для Анны Болейн, — во всяком случае, так говорят. Подумать только, что она ходила по тем же лужайкам, что и мы сейчас!
Никто не ответил ей, потому что сестры и брат, каждый по-своему, задумались над этими словами.
— Как ты думаешь, она и в самом деле была злой? — наконец спросила Мэри.
— Нет, — ответила Кэролайн. — Я думаю, что король отвернулся от нее, потому что она не могла родить сына.
— Но наш предок, Фрэнсис Уэстон, — хотя предком назвать его трудно… ему же отрубили голову из-за нее.
— Наверное, он любил ее, — сказал Джон Джозеф. — Может быть, он обожал ее настолько, что с радостью взошел за нее на эшафот.
Кэролайн строго взглянула на него из-под темных бровей:
— Я так не думаю. Мне кажется, что он любил Роузи, свою жену. По-моему, Фрэнсис был просто неуклюжим кавалером, попавшимся в огромную черную паутину Генриха VIII.
Мэри вздрогнула:
— Как это ужасно звучит.
— Я думаю, что это и было ужасно. Тогда были темные, страшные времена. Но, в конце концов, даже времена ни о чем не говорят, — Кэролайн бросила взгляд на миссис Тревельян, стоявшую в отдалении, а затем посмотрела на брата. — Из-за хорошенькой женщины мужчина может превратиться в круглого болвана и в нашем веке.
Джон Джозеф хотел было дать ей отпор, но Кэролайн уже невинно глядела по сторонам, словно в ее тираде не содержалось никакого скрытого смысла.
Мэри сказала:
— Кажется, из-за дома выходит генерал Уордлоу. Это ведь он?
Матильда прищурила свои светло-коричневые глаза:
— О да, это он. А вот миссис Уордлоу. О Боже, неужели эти офицеры — Джекдо и Роб?!
Так оно и было. В великолепных форменных мундирах королевской драгунской гвардии и 9-го уланского полка Роберт и Джон Уордлоу, — старший брат был выше младшего почти на фут, — красовались среди толпы гостей.
— О Боже, — воскликнула миссис Уэбб Уэстон.
Братья-офицеры сейчас были как раз в таком возрасте, когда течение времени не способно принести ничего, кроме нового очарования. При взгляде на Джекдо и Роба невозможно было даже подумать о дряхлеющей плоти, редеющих волосах, округляющемся животе и шаркающей походке. Братья стояли у дверей особняка, поглядывая по сторонам с видом победителей, и повсюду, куда падал их взгляд, таяли и трепетали женские сердца.