— Я спрошу у вашей матери разрешения зайти к вам в гости, — сказал Фрэнсис.
Кэролайн с улыбкой взглянула на него:
— А моего разрешения вы не спросили.
— К чему все эти церемонии? Ну, дайте мне руку.
Кэролайн протянула ему руку, переплетя свои загорелые пальцы с пальцами Фрэнсиса, и заметила, что они были длинными и сильными.
— Думаю, из вас получится хороший хирург, — сказала она.
— Я постараюсь.
В отдалении уже показались очертания замка.
— Вот он, — сказала Кэролайн. — Наш знаменитый фамильный замок.
— Он выглядит достаточно миролюбиво.
— Как спящий тигр.
— Верно подмечено, — кивнув, отозвался Фрэнсис.
Они свернули налево и пошли длинным кружным путем мимо Колодца Иакова. Но вот, наконец, до Дома Помоны осталось всего несколько шагов.
— Могу я теперь же засвидетельствовать свое почтение вашей матери?..
Но тут Фрэнсис осекся, потому что Кэролайн внезапно воскликнула: «Не может быть!..» — и пустилась бежать вприпрыжку.
Красивый молодой человек в голубом мундире с золотым шитьем резко повернулся и бросился ей навстречу.
— Это мой брат, — обернувшись, крикнула Кэролайн. — Джон Джозеф вернулся из Австрии!
А потом она остановилась, оценивая глазом художника все великолепие прекрасного драгуна, в которого превратился Джон Джозеф. И почти одновременно с Фрэнсисом девушка произнесла:
— Ты должен мне позировать для портрета в этой форме!
— Так, значит, ты хочешь присоединиться к нашему братству? — спросил Папино.
— Да, — ответил Джекдо, с размаху усаживаясь на грубо сколоченный табурет и пристально глядя на революционера.
— Почему?
— Потому что я верю в свободу.
— Пфф! — фыркнул Папино с отвращением. — Что ты хочешь этим скачать? Свобода для одного человека — это тюрьма для другого. Тебе бы стоило придумать что-нибудь получше.
— Британцы завоевали Канаду силой. У них нет на нее никаких прав. Мы должны стать свободными, как американские колонии. Уж лучше заключить союз с Францией, чем с англичанами.
Папино взглянул на него и ничего не ответил. Через несколько секунд он крикнул:
— Мари, принеси нам вина:
Мари внесла кувшин и два стакана. И снова на нее упал отблеск свечей. Эта девушка была такой необычной: тонкая кость, изящные черты лица, огненное облако пышных волос. В этом темном грязном подвале она казалась совсем не к месту, как орхидея на заднем дворе. Джекдо не мог оторвать от нее глаз.
— Итак, — произнес Папино, наливая вина себе и своему гостю, — ты веришь в Канадскую Республику.
— Я уже предложил голубой мех в доказательство моей доброй воли. Разве этого мало?
— Мало.
— Что вы хотите сказать?
— До меня дошли слухи, — проговорил Папино, откидываясь на спинку стула, — такие слухи, которые можно назвать тревожными, если они окажутся правдой. Мне сказали, что в наши ряды затесался шпион, который скрывается под разными личинами. Иногда он выступает как священник, иногда — как ирландец или как охотник. Но одно остается неизменным: он темноволос, невысок и слегка прихрамывает. И когда ты вошел в эту комнату, друг мой, я заметил в тебе все эти особые приметы. Мари, поди сюда!
Девушка выступила из тени и встала рядом с отцом.
— Заставь-ка его пройтись. Давай проверим, хромает он или нет.
Мари посмотрела Джекдо в глаза взглядом, не выражающим никаких чувств.
— Пройдись, — произнесла она.
— Куда?
— К той стене. Не пытайся провести меня. У меня пистолет, и я держу тебя на мушке.
Джекдо почувствовал сквозь куртку, как ему в грудь уперся ствол оружия.
— Кажется, мне не оставили выбора.
— Никакого. Ну, пошел!
Джекдо медленно поднялся. Глаза его метались по комнате в поисках выхода. Но кроме единственной двери, другой лазейки не было, а за дверью находилась винтовая лестница, ведущая наверх, в трактир.
— Произошла какая-то ошибка, — громко произнес он. — Я Луи Дюбуа, по прозвищу Вороненок.
— Если сможешь доказать это, все будет хорошо, — спокойно ответил Папино.
Джекдо нерешительно сделал несколько шагов. Он чувствовал на своем затылке дыхание Мэри, не отстававшей от него ни на шаг. Ему подумалось, что он, должно быть, совсем спятил: несмотря на то, что ему угрожала самая страшная в его жизни опасность, эта девушка вызывала в нем отчаянное желание немедленно заняться с ней любовью. Он не мог отделаться от мысли, что это и есть девушка из его снов, — просто почему-то ее по-другому звали.
— Ну? — спросил Папино. Мари колебалась: