Анри постарался исполнить ее просьбу. Удалось ли это ему вполне, он не знал. А Лиза действительно улыбалась.
— Что же означает твоя улыбка? — спросил он.
— Подумай.
Анри подумал. Ничего путного в голову не пришло.
— Итак, — сказал он невесело, — чувствуешь ты себя, судя по всему, хорошо. Будешь теперь как бабочка порхать с вечеринки на вечеринку?
Лиза ответила с глубоким вздохом:
— Ты слеп и глух и даже, можно сказать, глуп. Но я не покривлю душой, если скажу, что все эти двадцать четыре часа, которые мы провели в посольстве, мне очень не хватало твоей глупости.
— Ага! — сказал Анри.
Лиза не преувеличивала. Сидя в посольстве и не зная, будет ли у нее возможность попрощаться с солдатом, она чувствовала, что не может без него. Ей хотелось быть с Анри, ссориться с ним, смеяться над его простодушием. Она не уставала восхищаться его умением держаться уверенно, как подобает настоящему мужчине. Это человек, с которым не пропадешь ни при каких обстоятельствах. Прежде она не встречала похожих на него. Мужчины ее круга, элегантные, всегда безукоризненно одетые, надушенные, погруженные в свои дела, отдыхающие на вечеринках, но никогда не жертвовавшие ради нее своими интересами, теперь представлялись ей далекими и ненужными.
И ни к кому из них Лиза не испытывала такого же чувства, как к Анри. А теперь этот Анри хлебал кофе, смотрел на нее бараном и не мог понять ее переживаний!
Он вошел в ее жизнь внезапно и уверенно, затронул душу и перевернул всю ее жизнь, зажег огонь в ее груди. И вот как будто не понимает, что осталось сделать шаг, последний шаг… Лиза судорожно сжала руки.
Анри недоумевал: чего она так разволновалась? Прямо чуть не дрожит вся!
— Да, там, в пустыне, ты была великолепна, — пробормотал он нерешительно.
Это был, ясное дело, комплимент. Но двусмысленный, как решила Лиза. Имел ли он в виду, что она с честью выдержала все испытания, или, говоря о ее великолепии, намекал на случившееся в оазисе? Теперь не понимала Лиза. Теперь недоумевала она. Призадумалась.
Ох уж этот оазис! Впрочем, среди самолетной роскоши, привычной для нее, пережитое в пустыне казалось уже Лизе чем-то давним и потускневшим.
Анри все еще рядом, но не исключено, что мыслями он уже далеко от нее. Лиза видела реакцию его друзей на увиденное чудо техники, видела их восторг, когда их пригласили на борт самолета, но видела она и выражение лица Анри, по которому поняла, что теряет его, теряет навсегда.
— Эта история, — проговорила Лиза глухо, — имела бы другое завершение, если бы тебя не было рядом.
— Возможно, — сказал Анри, — но я — обученный солдат, а ты — избалованная девчонка.
— Да, все это так, — согласилась Лиза и вдруг широко улыбнулась. — Знаешь что, Анри… Я вижу, тебя пронять трудно, ты какой-то… тугодум. Вот что, я приглашаю тебя на показ мод.
— На показ мод, говоришь? — Анри допил кофе, поставил на стол чашку и внезапно схватил Лизу за руку. Она почувствовала его силу, его страсть, и ей захотелось прижаться к нему. Но солдат, похоже, вовсе не жаждал любовных утех. Его лицо перекосила злобная гримаса, глаза стали жесткими и колючими. — Пожалуйста, не начинай снова свою игру! — ожесточенно выкрикнул он.
— Игру? — удивилась Лиза.
— Да, игру, — подтвердил Анри. — Перестань строить из себя наивную богатую козочку! И брось свои шуточки! Они у тебя не пройдут, по крайней мере, со мной.
— Ах, так! Я, значит, играю! А кто это все начал? — Лиза выдернув свою руку из его лапищ. Ее прошиб озноб, она почувствовала себя одинокой. — С самого начала ты меня ненавидел, называл принцессой, обвинял в том, что я живу на деньги отца и собственными силами ничего в жизни не достигла. А в душу мою ты заглянул? Понял, кто я на самом деле? Да я сама этого не знаю…
— Зато я знаю… Ты стойкая и сильная, а главное — красивая. Другой такой красивой девушки я не встречал. И очень ты сексуальна. Я хочу тебя, сейчас, здесь, сию минуту, — выпалил солдат.
У Лизы подкосились ноги, она сомлела от услышанного. А солдат сказал:
— Ты меня и разозлила, и раззадорила… все вместе… но как я горжусь тобой!
У Лизы в глазах стояли слезы. Она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь с ней происходило подобное. Никто ни разу в жизни не говорил ей, что гордится ею. Даже отец. Он, надо думать, и не гордился. И вот теперь слова Анри бальзамом проливались на ее раны, в ее душу. Лиза, шмыгая носом, вытерла слезы тыльной стороной ладони. Анри, пристально за ней наблюдавший, не мог не заметить, в какое возбуждение она пришла. Так на нее подействовали его слова. Он отступил на пол шага назад, расправил плечи, выгнул грудь колесом и продолжил свою речь: