— Как знаешь.
Полицейский вывернул руль, и вскоре они остановились около подобия укрытия.
— Раскидывай сеть, я пока генератор помех включу.
Затем Солдат подбежал к убежищу и достал из укромного места запрещённый для гражданских предмет. Он обошел закрытый специальным маскировочным покрывалом автомобиль и оценил, как он выглядит на приборе. Гриша тяжело дышал:
— Ну что там?
— Ты фонишь, сука! Доставай гель и быстро мажься, а еще лучше ныряй под машину.
— Да бля!
— Не кипишуй, но поторопись. Дроны круги начали нарезать. Работают по стандартной схеме.
— Щиплется зараза. Тебя измерить?
— Я около генератора сидеть буду, хрен заметят. Мы проверили на днях.
Чумбин недоверчиво оглянулся, но больше ничего говорить не стал, ловко залезая под внедорожник. Благо просвета хватало.
Прапор с сомнением взял в руки револьвер.
— Не мелковат? Давай из своего прострелю.
— Да иди ты в жопу! У тебя калибр какой! Я от него на раз кончусь.
— Да этот несерьезный какой-то, и пулька мелкая.
— Зато в базе проходит, пулю с собой заберу. Так что смотри, чтобы она в эту доску ровно вошла. Я её спецом от забора оторвал. Счас обратно приделаем, и наши криминалисты там пулю и найдут.
— Ловко ты все придумал. Бандитские разборки, и сам не при делах.
— Покрутись с моё!
— Всегда говорил, что в разведку надо ментов брать. Хитрожопые они!
Гриша хотел было ответить что-то дерзкое, но дернулся от боли. Глушитель отчасти погасил звук выстрела. Хотя сейчас уже никого было не удивить, что где-то на окраине стреляют.
— Ёпта, коли быстрее!
Задумка была простая, как пять копеек. Героически преследовавший бандитов оперативник Чумбин напоролся на засаду и был ранен. Доказательства налицо, точнее, на плече. Кровища, бинт, хорошая доза промедола, больничка и некоторое время для отдыха в домашних условиях. Никто и не подумает на него насчет его связи с явной диверсией и саботажем. Взрыв в арсенале службы безопасности, а также уничтожение внутренней тюрьмы точно станет поводом для расследования кого-то из столичной креатуры. Но, судя по всему, в этот раз никого не пришлют. Скажут самим разбираться. Если уж на подрыв очень важного товарного состава никого не прибыло, то с обычным нарушением техники безопасности разбираться никто и вовсе не будет. Так что Гриша будет вне подозрений, а с ним и те, кто частенько с полицейским контактировал.
Есть отличная поговорка, что былинка может сломать хребет верблюду. Так и в данном случае, постоянные потери личного состава армии ЕС и многочисленного корпуса наемников сделали свое дело. Людей, а главное, специалистов стало внезапно остро не хватат везде. Былая надежда на местный квалифицированный персонал довольно быстро спарилась. Часть грамотного и готового сотрудничать населения выехало в цивилизованные страны еще до событий. Оставшиеся получили свою долю пиздюлин от боевых действий и резко сократились в числе. И далеко не все из них жаждали работать на оккупантов. Скорее наоборот. Европейцев безмерно удивляло количество так называемых «ватников» среди, казалось бы образованной и продвинутой прослойки русских.
Зачем и почему? На это у них не оказалось готового ответа.
— Подлечил Гришу?
Прапор не понял юмора и бросил на Солдата весьма выразительный взгляд. На другого бы страшная одноглазая образина может быть и подействовала, но Виктор с безмятежным видом откупорил банку с импортным пивом и сел рядом с буржуйкой. С утра подул северо-западный ветерок и стало ощутимо холодно. Скоро зима со всеми её проблемами и недостатками. Первая их послевоенная зима.
— Ты особо не налегай, завтра нам еще работать.
— Так я с закусью!
Солдат достал из кармана упаковку острой колбаски. Выменял у болгар на местную самогонку. Обитатели Балкан отчего-то обожали именно её. Прапор уставился одним глазом на колбасу и задумался:
— Что с братушками делать будем?
— Чего-чего? Под нож.
— А не жалко?
— Нас они много пожалели? Нас никому не жаль. Это мы всем должны, — безапелляционно заявил Виктор. Ему разговор резко перестал нравиться. — Прапор, если ты сомневаешься, на фих людей подставляешь?
— Да не сомневаюсь я, — вздохнул бывший прапорщик русской армии. — Только как мы потом со всем этим жить будем?
— Раньше надо было думать! — отрезал Солдат и потянулся к банке. — Это вот мелкоте, — он кивнул в сторону спящих в углу гаража мальчишек, — еще пожить надо, а мы все равно отрезанный ломоть. Я даже детей заводить не собираюсь.
Прапор подкинул дровишек, посмотрел на огонь и веско заявил:
— Зря ты так. Детишек нам как раз много сделать надо будет. И воспитать, и поднять их, и страну новую оставить им в наследство. Мир уже не получится. Нет для нас больше мира.
— Ты что такое имеешь ввиду? — покосился на товарища Виктор.
— Ты прав. Нас им не жалко, но с этих пор нам не жаль и их. Выгоним всю эту нечисть со своей земли и потребуем ответ. Всех, кто науськивал, командовал, промывал мозги пропагандой, заставим ответить. На этот раз никто не уйдет обиженным.
Солдат подозрительно посмотрел на Прапора, затем осторожно спросил:
— Ты что-то знаешь?
— Слухи подтвердились, Витя. Вся верхушка Еврокомиссия была взорвана в самолете над Балтийским морем. Евры вопят, истерят, но ничего поделать не могут.
— А взорванная французская атомная станция?
— Этот лихо раскрученный фейк? Ну он себя оправдал. Сотни тысяч людей побежали без оглядки, много погибло, они все теперь до чертиков боятся нашей мести. И это лишь начало.
Виктор задумчиво смотрел на огонь.
— Почему мы раньше так не поступали? Отступали и отступали в ответ на все их требования.
— Не посмели начать честную и справедливую полемику, боялись прослыть нецивилизованными.
— Так и так нас не считают цивильными. Варвары мы с раскосыми очами!
— Да нет, Витёк, цивилизация у нас есть, но своя собственная. И если это кому-то там было непонятно, то это как раз их проблемы. Вместо вдумчивого изучения они всегда пользовались давно устаревшими данными.
— НаверноеЮ мы здорово походили на них, потому и вызывали отторжение?
Прапор повернулся ко мне, его глаз сверкнул багрянцем.
— Сечешь поляну.
— Хм, а ты думал я тупой? Почитывал в госпитале книжки.
— Эх, раньше надо было читать.
— Раньше мы в «Доту» рубились.
— Вот потому сейчас и разгребаем.
— А как все восстанавливать?
— Пленных использовать до конца, репарации. Достаточно будет пройтись катком под одной стране, чтобы остальные обосрались и сделали все, что мы захотим.
Виктор с сомнением поглядывал на товарища. Больно уж он сегодня был категоричен. И откуда это все?
— Ты мне чего-то многое не договариваешь.
— А это не твоего ума дела, Витёк. Стратегия давно разработана и внедрена.
В душе у бывшего сержанта ойкнуло.
— Ты это…серьёзно?
— Серьёзней некуда, — Прапор пил свой травяной чай вприкуску с сушками. — Думаешь, почему я тебе об этом сейчас говорю? Потому что ты на сто процентов уже в деле. Заслужил узнать, ради чего мы тут животы кладем.
— Неужели победа так близко?
По телу Виктора побежали мурашки.
— Вот этого я тебе сказать не могу. Но горизонт уже виден. ЕС оказались на редкость предсказуемы и совершили все ошибки, что могли совершить. Сейчас пришел наш черед.
— Мало нас, Прапор.
— Зато остались те, кому нечего терять. Европейцы слабее нас духом, они побегут. Но никуда не убегут. Ты в курсе, что на их тыловых базах осталось не более двадцати процентов кадрового состава армии и четверть техники. И восполнить это нечем. Хреновый у них людской материал. Ну ты сам болгар видел, а вот турки против нас в этот раз не пошли. Им на чужой счет жар загребать смысла нет.