Рубахи были сшиты из самого лучшего кумачу с синими китайчатыми ластовицами, а двоюродная сестрица вышила ворота желтой бумагой.
Через неделю Терентий повез в губернию с другими рекрутами и Яшку, а по дороге заехал и к Фоме Семеновичу, заявив, что ему нужно будет догонять подводы с рекрутами, которые не останавливались в городке, где жил Фома Семенович, так как последовал приказ от начальства, чтобы поторапливались везти рекрутов.
Прощание было довольно короткое. Дядя и тетка благословили племянника и расцеловались. Фома Семенович сказал несколько приличных назидательных напутственных слов Якову и дал ему две красненьких; а Марфа Степановна наделила его двумя узелками из коих в одном было белье, а в другом — съестное. Еще раз Яков поклонился в ноги дяде и тетке, распростился с приказчиками, какие оказались тут. Весело вспрыгнул он на воз и снявши картуз, повертел им над головой и крикнул:
— Ждите меня, братцы, офицером, иначе и жить не захочу.
— Дай тебе Бог! — отвечали все, кто тут провожал его.
Забрили Якова и назначили для выучки в губернский батальон. Глядит он весело и браво, когда привели его с другими товарищами в казарму. А по старой привычке, что-нибудь и подшутит над товарищами. Это однажды заметил ротный командир и закричал:
— Эй ты, красная рубаха, синие ластовицы! Тебе сказано «смирно», так ты и и должен стоять, как вкопанный, и глазом не мигнуть.
С этой поры товарищи и не называли его иначе, как Яшка, красная рубашка, синие ластовицы.
Яков Дребеденев, так было имя и фамилия Яшки, вскоре успел заслужить себе любовь военного начальства за свою смелость и расторопность. Мало того, что он сам скоро понял солдатскую науку, но и сотоварищей своих учил подчас, по приказанию фельдфебеля.
Время было горячее. На театр военных действий требовали мало-мальски обученных новобранцев, и Яков угодил в первую партию, пробыв в учебном батальоне всего три месяца.
Партии пошли походом в город Кишинев, куда направлялись такие же партии из других городов. Тут формировались целые батальоны и их направляли за Дунай, для укомплектования полков. Яков Дребеденев поступил в Ряжский полк, стоявший тогда под Силистрией, сильной турецкой крепостью. Весь прибывший батальон разверстали по ротам со старыми солдатами. Яков попал в пятую роту, с двумя из своих старых сотоварищей, а потому и удержал за собою свое прозвище: «Яшка, красная рубашка, синие ластовицы».
Прошло не более трех дней со дня прибытия Яшки, как турки в ночное время сделали вылазку. Солдат, стоявший в цепи, заметил ползущих турок и сделал по ним выстрел. Началась тревога, а вскоре произошла и схватка. Яшка стоял вблизи своего фельдфебеля и работал штыком не хуже старых солдат. Как на грех сломался у него штык и он стал работать с неимоверною силой прикладом. Фельдфебель два раза был под ударом неприятелей, но эти удары отклонены были Яшкой, о чем по окончании сражения фельдфебель доложил ротному командиру, и тот похвалил его на утро перед ротою, что, конечно, товарищам его внушило к нему некоторое уважение. Это польстило герою и он всякий раз, как вызывались охотники, сам первый просился. Особенно он любил ночные наряды, потому что у него глаза были зоркие, не хуже любой кошки. Такие наряды случались часто, и каждый раз Яшка отличался. В самое короткое время он уже не походил на новобранца и постоянно вертелся в обществе старых солдат, с удовольствием выслушивая в часы досуга их молодецкие рассказы, в которых солдатская удаль и отвага была на первом плане. Эти рассказы задорили Яшку, и он жаждал всяких приключений, иногда не думая о тех опасностях, с которыми они сопряжены, и, действительно, так изощрялся, что оставил о себе добрую память потомству.
Много существует о нем солдатских рассказов, из коих мы приведем более выдающиеся, не отрицая того, что, быть может, переходя из рода в род, они получили небывалые приращения и подкраски, измышленные фантазиею рассказчиков.
Так существует рассказ, что во время второй турецкой войны, однажды вечером, ротный командир той самой роты, в которой служил Яшка, уже унтер-офицер, позвал его к себе и спросил:
— Можешь ли ты, Дребеденев, пробраться поближе к турецкому лагерю и осведомиться, сколь велик там отряд и как он расположен, потому что на утро приказано его немножко потрепать. Понимаешь?
— Так точно, понимаю, постараюсь пробраться.
— Молодец. Возьми себе на помощь человек десять похрабрее солдатиков и ступай с Богом.
— Рад стараться, ваше благородие! Дозвольте мне взять не больше трех человек, а то возьмем больше и пожалуй скорее попадемся.