— Здесь есть выставка живописи? — оживился Хрусталев и начал быстро собираться.
Синев рассчитывал провести в галерее не больше часа, но ошибся: пришли в полдень и пробыли там до вечера. «Гриша, еще в кино надо успеть», — не раз напоминал Михаил, поругивая себя за организованную экскурсию, но тот все просил подождать немного. Время бежало, а он не уходил. У одного летнего пейзажа простоял полчаса. В большой, уснувший в тишине пруд с зеркальной поверхностью, заводями и живописными берегами вливался ручей. Гриша то с одной стороны подойдет к полотну, то с другой, то отступит на несколько шагов и стоит, стоит…
— Миша, вон с того бережка, кажется, только закинешь удочку — и сразу начнет клевать. А ручей… Посмотри, как он моет голыши и вроде бы зовет: опусти руки в мои струи, освежись.
Они вышли с выставки, когда город уже украсился огнями. Мороз пощипывал щеки, а Гриша возбужденно говорил:
— Только что я ходил по летнему лесу, купался в пруду, загорал… Теперь вот вышли на мороз, а я все еще чувствую горячий песок на пляже, теплую воду тихого озера, летний зной.
«Парнишка с завихрениями», — подумал Синев, а вслух сказал:
— Только твоя старенькая машина живет без воображения — плохо заводится на морозе.
— Да, ей тяжело, — машинально отозвался Гриша.
О себе он молчал, а ведь ему в зимнее время приходилось труднее всех водителей. У них — почти у каждого — была экономия горючего, а у Хрусталева никакой. Командир роты не упрекал его при подведении итогов работы за месяц, все понимали, что на такой машине трудно сэкономить.
И вдруг новость: в феврале по экономии горючего Хрусталев вышел на первое место в роте. После собрания, где подводились итоги работы водителей за прошлый месяц, он отозвал Михаила в сторону, вполголоса сообщил:
— Командир роты предложил мне рассказать всем водителям, как я добился такой экономии.
— Правильно, выступай.
— А что я скажу?.. — Брови Григория сердито сдвинуты, губы поджаты. — Не мог я столько сэкономить. Наверное, у них учет неправильный. Подстегиваю я свою «старушку», всю силу выжимаю, а тут вдруг такая экономия.
Синев скороговоркой дал ему несколько советов для будущего выступления. Григорий слушал невнимательно, думал о чем-то своем.
— Вот чудак! — заметил Синев. — Радоваться надо, что в передовые вышел, а ты…
— А я не радуюсь, — перебил его Григорий.
Несколько дней у него было плохое настроение.
Потом он постепенно оттаял, а весной в его службе произошла еще одна перемена.
Весна в этом году пришла рано. Всю первую половину марта примораживало, иногда вьюжило, потом как-то сразу повеяло теплом, целыми днями солнце грело землю в безветрии, быстро съедая снег.
В один из таких дней шести машинам автороты предстояло выехать с грузом через горный район. Пока машины стояли у склада под погрузкой, водители собрались у головного грузовика Синева. Рядом с Михаилом, привалившись к крылу машины, стоял Григорий. Вчера он получил от девушки хорошее письмо и сегодня, довольный, жмурился от мягких лучей солнца. Смотрел то на обрез складской крыши, где сочились сосульки, а внизу бугрилась наледь, то переводил взгляд за ограду — полк располагался на самой окраине города, — где парили темные полосы земли с редкими пятнами снега, а вдали взгляд схватывал рощу, насквозь освещенную солнцем. Голые еще деревья казались выше, лучи заливали всю рощу от вершин до прелых листьев и островков снега.
Не меняя позы, Григорий слегка толкнул Михаила локтем:
— Миша, сегодня снег не кажется ли тебе теплым?
Спросил тихо, но стоявший ближе всех Курочка услышал его слова, усмешливо заметил:
— Почему же, Гриша, только теплым? Вполне может быть даже горячим.
Синев тоже удивился неожиданному вопросу брата. Наедине, может быть, поспорил бы с ним, но тут решил стать на его сторону:
— Совсем не смешной вопрос… Природа каждому видится по-разному. У тебя, Курочка, на первом плане, наверное, вон те горы, ты в Карпатах вырос, а у меня вот это пятнистое поле. А потом у тебя сегодня настроение неважной.
— Откуда знаешь?
— Недоволен ты сегодняшним рейсом. Затяжной получится рейс, в казарму вернемся поздно, телепередачу о хоккейном матче пропустим. Так ведь?
— Угадал.
— Ну, вот… Тебе снег не покажется теплым.
Замечание Курочки обернулось против него же, товарищи советовали ему телеграфировать хоккейным командам просьбу о переносе матча на другой день.
Разговор то вспыхивал, то сникал. Через полчаса пришел командир взвода, и машины выехали в рейс.