Бойцы обнимались, поздравляли друг друга, захлебываясь, вспоминали эпизоды только что стихнувшего боя.
— Ничего, значит жить будем, братва!
— Если б не старшина, я бы дуба врезал!
— Ты дрался хорошо, только что зубами не грыз фрицев!
— Я четырех гитлеровцев убил. Есть начало!
— Пиши своей ненаглядной, как ты тут мясорубку крутил!
А потом все стихло. Это бойцы прощались с товарищами. В этом бою погиб любимец взвода, командир отделения Николай Дюков. Над трупами боевых друзей воины поклялись беспощадно мстить гитлеровским извергам.
Командование высоко оценило героизм солдат, проявленный в бою. Многие бойцы из взвода Ткачева были удостоены правительственных наград. А самому старшине командир дивизии Герой Советского Союза генерал Краснов вручил орден Славы.
Снова фронтовые дороги. Трудные боевые переходы. Но подавать команду: «Шире шаг!» — командирам не приходится. Солдаты сами неудержимо рвутся вперед. Ведь там, впереди, Берлин — логово истекающего кровью, но все еще опасного фашистского зверя. Старшина Ткачев обводит взглядом колонну солдат, шагающих по обочине дороги: само шоссе заняли проходящие на большой скорости танки. На груди старшины — два ордена Славы, нашивка — свидетельница пролитой солдатской крови. И мужества, отваги солдатской — тоже свидетельница.
Февраль 1945 года. Советские войска вышли к Одеру. Рота, в которой воевал Ткачев, вела бои за город Штейнау. Дальнейшее ее продвижение преградил костел, превращенный гитлеровцами в опорный оборонительный пункт. Снова минные поля, простреливаемый каждый метр подходов… Командир второго взвода лейтенант Николаев с одним бойцом решили раскрыть огневые точки врага, а при случае — и поджечь костел. Подползти к костелу им удалось, а бросить гранаты не успели: очередь из крупнокалиберного пулемета прошила грудь героям. Солдаты все это видели… В ту же секунду командир взвода старшина Ткачев, гвардии старшина Коновалов и старший сержант Зофан метнулись из окопа.
— За Родину! За погибшего командира! Вперед, на врага!
Теперь уже остановить советских воинов ничто не могло. Костел был взят. Гитлеровцы пытались найти спасение в небольшом лесу, амфитеатром спускающимся к городу. Но никому из них не удалось добраться даже до опушки…
Внешне фронтовые дни похожи один на другой, как братья-близнецы: бои, бои, наступление, оборона, переходы… Но это только внешнее сходство. А для солдата каждый фронтовой день не знает повторения. И «сегодня» совсем не похоже на «вчера» и не будет похоже на «завтра». Ну, разве могут быть похожими бои за Берлин на бои под Сандомиром или под тем же Штейнау?
Войне со дня на день наступит конец, придет долгожданная Победа. Но чувствуя, что им не уйти от возмездия за преступления перед человеком, перед человечеством, фашистские изверги отчаянно сопротивляются, пытаясь отдалить час расплаты.
Сотни гитлеровских головорезов из войск СС упорно не хотят сдаваться. — «Если враг не сдается — его уничтожают». Эту истину отлично усвоили советские бойцы. Вызвалось несколько десятков добровольцев, решивших под покровом ночи «пожаловать в гости» к фашистам. А кто возглавит группу смельчаков? Старшина Ткачев сделал шаг вперед: «Я пойду!» Перед командиром роты стоял стройный, высокий, подтянутый советский воин, готовый идти на смерть даже тогда, когда до конца войны оставались считанные дни.
— Старшина, спасибо тебе! Бери группу, — сказал капитан, а сам обнял, прижал к себе Ткачева.
Ночь — добрый союзник солдата. Она поможет, обязательно поможет добраться до горла врага.
Тишина — мертвая, слышно, как в груди бьется сердце; зрение напряжено до предела, сигналов — никаких; каждый держится за ногу ползущего впереди — вот и вся связь.
Траншеи фашистов буквально в двух шагах. В руках бойцов зажаты гранаты. Ясно слышна немецкая речь. Проснулись? Обнаружили? Десятки гранат летят в траншеи к гитлеровцам. В дым, в пыль бросились ткачевцы… Десятки убитых гитлеровцев, четыре пленных офицера, не считая солдат, оперативная карта со схемой обороны и ни одной потери с нашей стороны.
Не раз взлетал старшина Ткачев в воздух, приземляясь на руки упоенных радостью победы бойцов.
— Мы думали, — шутили бойцы, — сегодня нам петь «прощай, земля родная», а старшина другую песню запел: «Здравствуй, победа дорогая!»
Где-то ухнуло орудие. Вслед за ним другое… Их поддержала пулеметная дробь: это, как тараканов из щелей, выкуривали последних «защитников» Гитлера.