— Делай, как лучше, сам знаешь, — ответил командир полка. — На тебя целиком полагаемся.
И потом Сеит исчез. Никто не видел и не знал, куда пошел он. Только один человек — это капитан Лосев, пять часов пролежал на НП, внимательно всматривался в оборону гитлеровцев. Комбат по минутам и часам мысленно отсчитывал, где сейчас разведчик, что делает. Между ними была незримая связь, они оба разговаривали на языке, понятном только им двоим. Потом Лосев встал, пошел в укрытие, закурил, обратился к ординарцу — ефрейтору Сеидову:
— Готовь чай. Абдураманов идет обратно.
Несколько минут спустя Абдураманов докладывал комбату все, что увидел опытный глаз разведчика. Отдохнув часа три, Сеит с шестью боевыми друзьями пошел теперь уже за «языком». Днем он присмотрел объект действия — четырехамбразурный дзот гитлеровцев. Стоит он, как утес, в обороне врага, четыре спаренных пулемета бьют почти беспрерывно из амбразур и снайперы постреливают. Судя по всему — это ключевая точка врага, значит, там должен быть офицер. Вот его и нужно взять.
Переходить линию фронта Сеит решил на участке соседнего батальона. Это, правда, удлиняло расстояние, но разведчики решили — так будет надежнее.
— На стыке двух батальонов и проскользнем, — шептал Сеит. — У соседей стрельба, а у нас тихо, малейший шорох — фашисты сразу засекут. Видно, против нашего батальона ведут усиленное наблюдение.
Как было задумано, в назначенном месте перешли линию фронта, вклинились вглубь и с тыла вернулись к объекту захвата — дзоту. Фрицы и не помышляли, что советские разведчики придут из их тыла. Грязные, усталые, пройдя и проползя километров семь, шесть советских бойцов оказались в нескольких десятках метров от цели. Сеит приказал разведчикам «вдавиться в землю», а сам пополз к дзоту тоже «вдавившись». «Вдавился» — и растаял в темноте. Ни звука. Трудно ползти эти последние метры! Километры и то дались легче. Но вот Сеит у цели, даже в темноте ясно виден дзот. Часовой стоит у входа.
— А другой охраны тут не видно? — приподнялся Сеит.
Услышав шорох, часовой тут же дал очередь по тому месту, где еще несколько секунд назад был разведчик. И замертво свалился на ступеньки. В руках разведчика нож — грозное оружие. Распахнув дверь дзота, Сеит швырнул туда гранату, вторую, сам — броском на землю, и автоматная очередь прошила темноту дзота.
Когда подбежали остальные разведчики, Абдураманов стоял у двери дзота, а перед ним с поднятыми руками гитлеровские офицер и солдат.
— Остальные там лежат, — кивнул Сеит в сторону дзота. — Берите замки у пулеметов и быстро ушли, пока фрицы нас не застукали.
Прихватив офицера и солдата с кляпами во рту, разведчики двинулись в обратный путь.
Казалось, опасность миновала, но вдруг ползущий первым боец Аксенов подал сигнал — ложись! Впереди послышался гортанный говор, клацанье затворов.
Секрет! Гитлеровцы не стреляли, очевидно, решили, что смена им пришла. Несколько коротких очередей — и быстро в сторону. Позади разведчиков, уходивших с пленными к берегу Вислы, разгорелся бой. Гитлеровцы, сидевшие в траншеях, поливали друг друга свинцовым огнем, предрассветную мглу разорвали ракеты.
— Пока разберутся — мы дома будем, — проговорил довольный Сеит. Капитан Лосев, целуя старшего сержанта Абдураманова, сказал:
— Ты настоящий богатырь, Сеит, настоящий солдат!
«Настоящий солдат» — это высшая похвала для бойца.
Командир полка послал отважного солдата в тыл отдохнуть. Когда вернулся Абдураманов в батальон, капитан Лосев ему сказал:
— Фрицы твои, Сеит, были что надо. Показания дали — будь здоров! Мы в тот день продвинулись километров на десять с гаком!
Разведчик всегда в ожидании. Каждую минуту его могут вызвать, дать задание, а спустя еще какое-то время он уже «путешествует» по фашистским тылам.
Командира группы разведчиков старшего сержанта Абураманова вызвали в штаб дивизии.
— Значит, быть хорошему делу, — тут же сделали вывод бойцы. Когда коренастая фигура Сеита показалась в двери землянки, все встали.
— Какая дорожка — длинная аль короткая? — спросил Гринин.
— Вперемешку, — ответил Сеит.
Дело было такое: нужен «язык» — и обязательно — танкист. Наступила пауза, все молчали. Тишину нарушил Гринин.
— Все ясно? Начнем подготовку?
— А чего же медлить? Работать надо!
Дружно взялись разведчики за знакомое дело. Протерли оружие, набили запасные диски, запаслись сухим пайком, некоторые заменили сапоги. Потом стали копаться по карманам, вытаскивая документы, письма, фотографии. Эти самые дорогие для бойца вещи на войне останутся здесь. Последний, прощальный взгляд на фотографии, с которых смотрят лица родных, любимых, друзей, бегло перечитывают письма, складывают их в один помятый треугольник, подают комсомольские, партийные билеты и не торопятся оторвать от них руки…