Товарищи. Фронтовые товарищи. Боевые друзья. Как это много значит на фронте! Недаром же высшая оценка человеку в шинели на фронте связана с несколькими словами: «С ним бы я пошел в разведку».
Гитлеровцы шли на все, чтобы выбить советские войска из города Олау, за Одером. Даже традиционного рассвета не стали ждать, в полночь перешли в наступление. Земля дрожала от лязга танков. Воздух стонал от визга пуль, рева снарядов, кваканья мин.
Над городом повисли светящиеся бомбы на парашютах, небо — в росчерках ракет.
Советские офицеры и солдаты дрались, как настоящие герои. «Ни шагу назад!» Атаки гитлеровцев следовали одна за другой. Огонь — штык, огонь — штык! Во рту пересохло, вот-вот лопнут губы. Шинели сброшены, гимнастерки мокрые от пота. Гитлеровцы с истошными криками прыгают в окопы. Опять рукопашная! Величко спиной к спине с наводчиком отчаянно отбивается. Шесть фашистов уже лежат у их ног. А потом он перестал ощущать спину товарища.
Гитлеровцы не выдержали напряжения боя. Отступают. Советские бойцы, опьяненные радостью победы, преследуют их.
Метрах в пятидесяти стоит неприятельский танк. Величко с двумя солдатами к нему. Экипажа нет, бежал. Решение созрело моментально. Развернув башню, открыли огонь по немцам из пушки, из пулеметов. Много фашистов положили они в том памятном бою.
Орден Славы I степени Александр Иванович Величко принял из рук командира дивизии генерала Чиркова…
ТАМ ЗА РЕКОЙ — ГЕРМАНИЯ
Иван Тимофеевич Егоров родился в 1925 году в деревне Лушикова Горьковской области. Закончил среднюю школу. До армии работал учетчиком в тракторной бригаде колхоза «Рассвет».
На фронт комсомолец Егоров ушел в 1943 году. Воевал на Первом Белорусском фронте. За боевые подвиги на фронте награжден тремя орденами Славы. Дважды ранен.
Демобилизовался из армии в 1950 году. Закончил сельскохозяйственный институт.
В настоящее время работает начальником Кашкадарьинской областной инспекции по карантину растений.
В апреле 1945 года войска Второго Белорусского фронта подошли к реке Одер. Ивану Тимофеевичу Егорову вместе с другими солдатами много пришлось форсировать рек — больших и малых, тихих и стремительных. На плотах и вброд, по льду и на лодках брал воин водные преграды. Но никогда еще он не испытывал такого чувства, как сейчас. И не потому, что широко разлился Одер, не потому, что по реке плыли тяжелые льдины, а на правом гористом берегу стояли гитлеровские орудия и пулеметы, притаились коварные мины.
Там, за рекой — фашистская Германия, логово гитлеровского зверя. Мерцают огни за Одером. Видны фабрики, заводы, автострады, ведущие в Берлин, поместья, замки. Отсюда фашистская нечисть ринулась на нашу землю.
К сержанту подошли товарищи.
— Что смотришь, браток?
— Вот стою у края немецкой земли и слышу, как мертвые взывают к отмщению. Гитлер за все должен ответить. Сколько невинных людей погибло от рук фашистских зверей!
Начались нелегкие воспоминания.
Вперед протиснулся боец лет двадцати, с круглым лицом, тронутым веснушками.
— Я расскажу об одном страшном случае… Все время стоит у меня перед глазами. Дело было под Брянском. Нас попарно послали в разведку. Со мной пошел парень из Львова — Максим. Нам нужно было выйти в тыл к немцам, укрыться в деревне, что у перекрестка дорог.
Добрались до деревни, облюбовали местечко и делаем свое дело: подсчитываем танки, машины, солдат, двигавшихся на передовую. И вдруг видим — фрицы ведут наших пленных. Человек двадцать. По бокам и сзади мотоциклисты с пулеметами. Жалко ребят, а помочь ничем нельзя. Вмешаемся — задание не выполним. А сколько тогда ненужных жертв будет!
Вскоре на дороге появились три танка. На переднем открылся люк. Высунувшийся гитлеровец что-то прокричал, и конвой отошел в сторону. Разогнавшись, танк начал давить пленных. Вслед за ним в колонну врезались два других танка. На дороге не осталось ни одного живого человека… Разве такое забывается! Ну, погоди, фашистская сволочь! — заскрипел зубами боец.
Руки солдат сами непроизвольно сжимались в кулаки.
— А помните? — заговорил командир взвода, подошедший к солдатам. — Помните, когда мы подошли к Днепру, в балке лежало трупов сто пятьдесят ребятишек? Гитлеровцы согнали из деревни всех детей в возрасте десяти — четырнадцати лет, вывезли их в балку и расстреляли!