— Мало? — Человек положил руки на стол и дружески улыбнулся. — Ну хорошо, атакуйте. Я приготовился.
Разговор продолжался около часа. Я привожу его таким, каким был этот разговор за двое суток до старта, — вопросы и ответы.
— Я тоже из Воронежа. Вопрос земляка: вы помните этот город, связаны с ним сейчас?
— Да, в этом городе я родился и жил до шестнадцати лет. Конечно, многое не забылось и не забудется. Друзья детства. Проспект. Бронзовый Пётр. Зелёные парки, зелёный район сельскохозяйственного института. Лысая гора под Воронежем. Недавно, кажется в Третьяковке, увидел картину «На родных просторах». Остановился — страшно знакомый пейзаж. Навёл справки. Воронежский художник! Написана картина с Лысой горы. Как раз в этом месте, над речкой, я костры разводил. Последняя поездка в город была печальной — хоронил друга…
— У вас медаль за войну?
— Медаль тоже напоминает о городе. В сорок втором подошли гитлеровцы. Я ушёл в боевой отряд мальчишкой-разведчиком. Раз десять переходил линию фронта. Получил под Воронежем рану.
— Два слова о родителях…
— Мать умерла. Отец, в прошлом бухгалтер, теперь на пенсии.
— Ваш путь в науку. Давно ли сделали выбор профессии?
— Давно. В детстве я прочитал несколько популярных книжек по энергетике. С тех пор и началась любовь к технике. Первые опыты, эксперименты делал в воронежском Дворце пионеров.
— Мы не первый раз видим вас на космодроме. Объясните ваши прежние поездки сюда.
— Я участвовал в запуске первого спутника. С коллективом учёных и инженеров участвовал в подготовке полёта Гагарина, Титова, Николаева…
— Всех космонавтов?
— Да.
— Ваше решение «лететь самому» пришло неожиданно?
— Нет, очень давно. Я знал, что вслед за космонавтами-пионерами, космонавтами-профессионалами обязательно полетят учёные. Я очень хотел быть среди них. Несколько раз просил о себе…
— Вас не смущали требования врачей к космонавту?
— Поначалу многое было неясным и неизвестным. Действовать надо было с большим запасом осторожности. Но в прошлом году всем стало ясно: космос — место работы не только для избранных. Хотя, разумеется, это не прогулки по саду.
— Вы, наверно, хороший спортсмен, если сравнительно быстро сумели подготовить себя к полёту.
— Должен сознаться: регулярно спортом не занимался, не хватало времени. Знаю, что это плохо, но так уж получилось. Изредка удаётся выкраивать время для лыж и охоты.
— Вы считаете, что здоровья рядового человека достаточно для полёта?
— Как видите, я не Геркулес, но я убеждён: в космос может лететь всякий здоровый человек. Правда, надо делать различие между профессиональным космонавтом и, например, учёным, так же как мы различаем в самолёте пассажира и лётчика.
— Что вас как человека науки более всего интересует в этом полёте?
— Надо решить много задач, связанных с наблюдением звёзд и Земли как планеты. Всё это важно для построения астронавигационных систем. Меня интересуют оптические характеристики земной атмосферы, полярные сияния, возможности космической навигации.
— Ваши представления о счастье?
— По-моему, счастье — это без ошибки выбрать путь в жизни. Счастье — если человек упорно стремится к цели и, перешагнув трудности, достигает её. Счастье — это работа, радостная для тебя и полезная людям.
— Ваше любимое занятие в свободное время?
— Вся беда в том, что свободного времени до сих пор было до обидного мало.
— Мы слышали, вас зовут одержимым. Обижает или льстит вам такая характеристика?
— Одержимость в деле я всегда уважал в людях.
Наша беседа могла бы продолжаться, но подошёл руководитель физической подготовки и, улыбнувшись, сказал одно слово: режим. Мы пожелали учёному успешной работы.
А через день был старт. Около ракеты стояли десятка четыре людей и поглядывали на часы, ожидали автобуса. Из автобуса вышли трое, одетые в синие стёганые куртки из нейлона и брюки из той же материи. На Феоктистове были летние светлые полуботинки. Всё это ещё больше подчёркивало и необычность полёта, и какое-то новое качество людей, идущих по бетону к ракете.