Борисенко придирчиво осматривал огневые позиции каждого орудия, проверял выучку расчетов. Для этого командир объявлял боевую тревогу, вводными данными создавал различную обстановку до самой сложной и внимательно следил за действиями каждого номера орудийного расчета. Не оставлял без внимания землянки и укрытия. Хвалил бойцов и командиров за хорошую боевую службу, а кое-кого и пробирал за нерадивость и упущения.
Словом, командир полка всегда был с солдатами, использовал короткие минуты затишья и для задушевной беседы, и для деловых советов. За общительность, простоту, смелость и выдержку все больше и больше нравился солдатам новый командир полка. С каждым днем они совершенствовали свое мастерство, старались действовать так, чтобы майор сказал: «Хорошо!»
Через пару недель майор Шпортько спросил:
— Ну, Владимир Александрович, какое твое мнение о наших пушкарях?
— Народ хороший, боевой. И дело свое знают.
— Все до одного?
— Да нет, не все. Есть и такие, с кем надо поработать. Я уже толковал об этом с некоторыми командирами батарей.
— Я по своей линии расшевелю коммунистов и комсомольцев.
Помолчав немного, Борисенко сказал:
— Есть у меня думка, Павел Аксентьевич.
— Слушаю, командир.
— Хотя на артиллеристах оборона и не так сказывается, как на пехотинцах, но все же окопная жизнь в какой-то мере оказывает влияние и на них. У людей появляется вялость, даже притупляется чувство ненависти к врагу. Словом, люди тяжелеют, что ли…
— Вполне согласен с тобой. А что ты предлагаешь, чтобы встряхнуть их? Встряхнуть в условиях окопной жизни, как ты говоришь.
— Все наши войска, выполняя требования командования фронта, ведут активную оборону, не дают фашистам покоя ни днем ни ночью. Думается, что мы можем значительно повысить свою активность.
— А именно?
— Сейчас многие наши орудия ведут огонь и с основных и с запасных огневых позиций. А что, если кое-где выдвигать пушки на передний край, а где можно и в боевое охранение? Выбрать там подходящие места, оборудовать огневые позиции, отрыть «карманы» для орудий, укрытия для расчетов.
— А ведь это дело, — согласился Шпортько.
— Конечно! Наши орудия не так уж далеко расположены от переднего края и не бездействуют, но там, на переднем крае, можно выявить значительно больше целей и уничтожать их.
— Правильно. А теперь и у меня есть разговор, Владимир Александрович.
— Какой?
— Ты еще всего ничего находишься в полку, а я уже слышал кое-что, как бы это сказать… ну, ведешь ты себя не как командир полка.
— В самом деле? — не на шутку встревожился Борисенко. — Что же говорят?
— Да ты не волнуйся, — увидев, как изменилось лицо командира, сказал замполит. — Говорят-то очень хорошо о тебе солдаты. Пришелся ты им по душе. А все ж не дело командира полка становиться за орудие и вести огонь.
— Ну и ну, ошарашил же ты меня, — облегченно вздохнул Борисенко. — А я уже подумал черт знает что…
— Разве я не прав? За такие дела начальство по головке не погладит, если узнает.
— Дорогой ты мой Павел Аксентьевич! Все это я прекрасно знаю. И не лезу очертя голову туда, куда не надо. Но прошу ответить на такой вопрос. Вот ведешь ты в укрытии беседу с бойцами орудийного расчета. Вдруг противник начал обстреливать наш участок обороны из всех видов оружия. Невдалеке рвутся снаряды и мины. Расчет моментально оказался у орудия. А ты что будешь делать? Побежишь туда, откуда пришел?
— Останусь с расчетом и буду помогать ему чем смогу. А потом, в зависимости от обстановки, вернусь на свое место.
— И правильно сделаешь. Так поступаю и я.
— Но ты же становился у орудия вместо наводчика.
— Этим я помогал расчету, — уже улыбаясь, сказал Борисенко. — Ну и хотел узнать, не разучился ли стрелять. Ведь больше полугода не был в бою, не дотрагивался до орудия, не приникал к окуляру прицела.
— Ну и как, не разучился?
— Как будто бы нет. Первый же снаряд влепил в амбразуру дзота.
На другой день командир полка пришел в землянку командира второго дивизиона майора Дикова. Там находились командиры батарей капитан Александров и старшие лейтенанты Яковлев и Соколов.
— Вот и хорошо, что все в сборе, — сказал Борисенко, здороваясь с офицерами.
— Подводили итоги боевых дел, — проговорил Диков.
— Какой же баланс?
— На этот раз похвастать нечем…
— В таких случаях иногда говорят: сочувствую, но помочь ничем не могу, — улыбаясь, заметил командир полка. — Но я пришел, чтобы кое-чем помочь.
Борисенко повторил свою мысль, изложенную замполиту, и предложил офицерам высказать свое мнение. Все они, конечно, были согласны и готовы хоть сейчас же приступить к делу.