— Не могу, — донеслось с другого конца провода.
— Как это не можете? Почему?
— Лимит…
— К черту ваши лимиты! — не сдержался я. — Тут люди гибнут, а вы говорите о лимитах.
— Строгий приказ. Трибунальное дело, — не сдавался артиллерист.
— Не будем спорить, для этого нет времени. Немедленно открывайте огонь! Отвечать буду я…
Я понимал командира артгруппы. Дело в том, что тогда артиллеристы все еще располагали очень ограниченным количеством боеприпасов. Им разрешалось расходовать по нескольку снарядов в сутки. Перерасход так называемого лимита строго запрещался. Ко в создавшейся обстановке я не мог, не имел права бездействовать, оставлять людей без огневого прикрытия.
Тем временем положение у разведчиков с каждой минутой усложнялось. Минометный огонь противника не позволял им приблизиться к речке и переправиться к своим. Правда, наши минометчики вели огонь, но он был малоэффективным.
Сержант понимал, что, поставив отсечный огонь, враг постарается захватить советских разведчиков. Справа, совсем близко, подползла группа солдат противника. Их своевременно заметил наводчик ручного пулемета и выпустил по ним длинную очередь. При вспышке ракеты он увидел, что несколько человек остались лежать, а уцелевшие стали расползаться в стороны. В то же время над головами наших солдат пронесся целый рой пуль. Одна из них ранила наводчика в кисть правой руки.
— Сеня, ложись за пулемет, — сказал он своему помощнику Малахову. — Я ранен.
Противник наседал. Но загремели залпы наших орудий. Вражеские минометы умолкали один за другим. Сержант подал сигнал отходить.
— Давай, Серега, топай со всеми, а я один управлюсь, — сказал Малахов. — Буду вас прикрывать.
— Вместе будем, Сеня, — сквозь зубы проговорил Сысоев.
— Ползи, тебе говорят. Не до споров.
Конечно, Малахов был прав, советуя раненому другу отходить вместе с группой захвата. С одной здоровой рукой он не помощник. Да и чем помогать? Остался всего один диск с патронами. А вот когда надо будет отходить и Малахову, он, Сысоев, не сможет быстро переползать. Понимал это и Сергей, но не мог оставить товарища одного. Мало ли что может случиться. И все же Малахов настоял на своем.
— Захвати сумку с пустыми магазинами, если можешь, — сказал он другу, продолжая стрелять.
— А ты возьми мои гранаты.
Малахов остался один. По телу пробежал холодок, чаще забилось сердце. Но это длилось какие-то секунды. Семен всегда был верен солдатскому долгу. Он и сейчас был готов ценой собственной жизни помочь боевым друзьям. И чем большая угрожала ему опасность, тем хладнокровнее становился солдат, действовал расчетливо, со сноровкой.
Он не задерживался подолгу на одном месте. Выпустит пару коротких очередей, отползет в сторону и снова открывает огонь. Теперь Семен не беспокоился о том, что его могут обойти: наши пулеметчики по вспышкам его пулемета видели, где он находится, и плотным огнем старались прикрыть с флангов.
До берега оставались считанные метры. Там спасение. Но и противник не далее как в пяти-шести десятках метров. Сейчас бы вскочить и рывком броситься к речке, но проклятые ракеты… И все же Малахов решается. Израсходовав остатки патронов, он бросил две гранаты, метнулся к берегу, прыгнул в воду и вскоре был среди своих.
За несколько минут до возвращения Семена один за другим спрыгнули в траншею бойцы отделения. Осторожно, как драгоценную ношу, опустили на дно траншеи пленного. Все радовались успешно проведенной разведке. Сержанта и его бойцов поздравляли, намекали на награды. Ординарец комбата Казаков подносил разведчикам по сто граммов для «сугреву» — вода-то в речке холодная.
Но какова была горечь разочарования, когда выяснилось, что разведчики приволокли не «языка», а… труп. Никто точно не мог сказать, от чего отошел в лучший мир вражеский солдат: то ли Нестеров перестарался, когда опустил на его затылок приклад автомата, то ли он захлебнулся, когда переправляли через речку. Но как бы то ни было, пленный мертв. Правда, по солдатским документам мы установили, что перед нами держит оборону не новая часть противника, а прежняя. Конечно, от живого «языка» можно было бы получить и некоторые другие сведения.
— Подумать только, целую неделю готовились, и все впустую, — проговорил один из солдат. — А все ты, буйвол, не мог полегче, — бросил он Нестерову.
— А может, и не я, а вода…
— Не будем сейчас об этом говорить. Действовали вы хорошо, умело, — прервал я начавшуюся было перебранку. — Не огорчайтесь и вы, сержант. Готовьтесь к разведке на другом участке. Дело у вас выйдет наверняка.