Я не ошибся: через некоторое время отделение Николая Пушкина захватило-таки пленного. Но меня в то время уже не было в полку: получил новое назначение — командиром лыжной бригады.
Как известно, воины Ленинградского фронта были зачинателями истребительного движения, имевшего большое значение в активизации обороны блокированного города.
Отличные стрелки и снайперы, которых называли истребителями фашистских захватчиков, наносили большой урон живой силе врага. О них с уважением говорили в войсках и в городе на Неве. В феврале всем стали известны имена лучших снайперов. Это И. Вежливцев, И. Голиченков, А. Калинин, С. Лоскутов, В. Пчелинцев, Ф. Смолячков. Указом Президиума Верховного Совета СССР им было присвоено звание Героя Советского Союза.
Были и в нашем полку истребители. Правда, винтовок с оптическими прицелами у нас насчитывалось немного, но большинство истребителей обходилось и без них. Дело в том, что местность, как уже говорилось, была лесистой и стрелять приходилось не далее чем на 250–300 метров. Лишь на отдельных участках можно было наблюдать и вести огонь по наиболее важным целям на расстоянии 500–600 метров. Здесь без оптики не обойтись.
Зная эту трудную и небезопасную работу (в тридцатых годах учился в школе снайперов при Высших стрелково-тактических курсах «Выстрел»), я находил время, чтобы побеседовать с истребителями, дать им практические советы, а иногда и понаблюдать за их «охотой».
Красноармеец Василий Сорокин и его напарник (к сожалению, не помню его фамилии) были еще новичками, когда на их долю выпала трудная задача: уничтожить вражеского снайпера. Несколько дней они выслеживали его, изучали повадки. Стрелял снайпер редко, имел несколько подготовленных, хорошо замаскированных позиций. Попробуй узнай, с какого места прозвучит его очередной, может быть, смертельный выстрел.
Пошли на хитрость. Сорокин вспомнил приспособления для появляющихся целей, которые ему приходилось видеть на стрельбище в запасном полку. Устройство их было несложным, и бойцы сами смастерили три небольшие установки. Каждая состояла из пары колышков и прикрепленных к ним вращающихся небольших жердей с прибитыми головными мишенями, вырезанными из фанеры и хорошо разрисованными. Ночью в нескольких десятках метров впереди траншеи бойцы оборудовали три ложных окопа и установили здесь свои приспособления.
Когда стало совсем светло, напарник Сорокина медленно потянул за конец шнура, прикрепленного к одной из жердей. Мишень приподнялась и через несколько секунд опустилась. Так повторили несколько раз. Создавалось впечатление, что русский солдат что-то высматривает, на короткое время высовывая голову из окопа.
Прошел час, другой. Вражеский снайпер молчит. Только справа и слева стрекочут пулеметы, идет ружейная перестрелка.
— Неужели не клюнет? — прошептал Сорокин.
— Должен бы клюнуть, — ответил напарник. — Все сделано толково. Потяну-ка левый шнур…
Метрах в двадцати левее от первой стала так же осторожно подниматься другая «голова». Все это время Сорокин внимательно наблюдал за местностью, где, по его предположению, должен находиться вражеский снайпер.
Прошло не менее часа, а результат все тот же.
— Олухи мы с тобой, — улыбнувшись, проговорил Сорокин.
— Отчего такая самокритика?
— Посмотри на солнце.
— А что? — подняв голову, недоуменно спросил боец. — Солнце как солнце. Светит, пригревает.
— То-то и оно, что светит. А куда? Нам в затылок, а ему в глаза.
— Пожалуй, верно. Но, может, он в тени лежит?
— Кто его знает, где он лежит. Давай лучше подождем.
Сорокин не зря говорил о солнце. На занятиях по наблюдению и на учебных стрельбах он не раз убеждался в том, что светящее в лицо солнце мешает наблюдению и снижает меткость стрельбы. Не исключено, что именно поэтому и молчал снайпер противника.
Прав был Сорокин в своих предположениях или нет — трудно сказать. Но во второй половине дня, когда солнце переместилось, вражеский снайпер клюнул-таки на приманку. Сорокин успел заметить, откуда был произведен выстрел, и не спускал глаз с того места. Через несколько минут он тихо проговорил:
— Поднимай правую.
А сам припал к прицелу. В том месте, куда целился Сорокин, мелькнула чуть заметная вспышка, и он тут же нажал спусковой крючок. Истребители, не мешкая, переползли в сторону и затаились на запасной позиции. Через некоторое время подняли левую мишень. Ничего. То же самое проделали и со средней установкой. Тоже ничего.
— Не иначе как уничтожил.