Ещё учились мы правильно целиться. Учились плавно нажимать спусковой крючок. Учились правильно ложиться.
И конечно, с нетерпением ждали дня стрельб.
А в день стрельб с утра ударил мороз — градусов тридцать, не меньше. Но всё равно точно в положенное время наш взвод прибыл на стрельбище.
Вышли солдаты на огневой рубеж. Загремели выстрелы.
И вдруг — что такое? Один автомат не сработал. Потом второй. Потом третий.
Даже опытные сержанты заволновались. Никогда такого в роте не было. Настоящее чрезвычайное происшествие!
А хозяева отказавших автоматов стояли с такими обиженными лицами, словно их обманули. Столько старались, столько готовились, и выходит — всё зря? Вот тебе и надёжное оружие…
— Ничего, — спокойно говорит командир роты.-Сейчас разберёмся.
Взял он один автомат, вынул затвор, помудрил над ним немного.
— Так и есть, — говорит. — Смотрите.
А там на одной крошечной детали — застывшая смазка. Простым глазом её еле видно. Неужели из-за такого пустяка автомат не стреляет?
— Да, — говорит командир роты, — не будь мороза, это и правда пустяк. А в мороз и такой пустяк важен.
Протёр как следует детали затвора, вышел на огневой рубеж, и — бах! бах! — ожил автомат!
С тех пор мы ещё тщательнее осматривали, и чистили, и смазывали свои автоматы.
Рота, отбой!
ОТБОЙ
Близится к концу долгий солдатский день.
Старшины выводят роты на прогулку. И не упустят случая лишний раз потренировать солдат: «Строевым! Строевым! Запевала, песню!»
И хотя не видно в темноте, какая рота идёт, это нетрудно узнать по песне. У каждой роты своя любимая песня. Роты словно соревнуются одна с другой. Словно стараются перепеть одна другую.
Но вот затихают песни возле казармы.
А там уже вечерняя поверка: старшина назначит дежурного по роте и дневальных на завтрашний день, проведёт перекличку, сержанты отчитают провинившихся и похвалят отличившихся за день, и всё.
ОТБОЙ!
