Солдатский дневник [Военные страницы]

2.05.42.

Сегодня, слава Богу, Щербакова и старший помощник нашего начальника от нас уехали. Кончился этот всегдашний бардак, хоть можно вздохнуть спокойно. Принесли мне сегодня несколько старых немецких газет за октябрь-ноябрь сорок первого года. Некоторые статьи можно прямо перепечатывать в наших газетах, изменив только названия объектов и фамилии действующих лиц.

3.05.42.

С нашего балкона, оказывается, хорошо видны немецкие блиндажи. Сегодня опять фрицы над нами летали, а наши часовые, радуясь случаю потратить патроны, открыли по ним бешеную стрельбу из винтовок. Некоторые энтузиасты палили даже из пистолетов. И смех, и грех, шума много, а толку никакого. Вообще, за последние дни фрицы заметно активизировались. Сегодня обстреливали из орудий прилегающие к нашему поселку населенные пункты. Скоро и до нас очередь дойдет. Ждут их наступления в самом ближайшем будущем. Посмотрим, что из этого получится.

6.05.42.

Вчера и сегодня был в полках. Не почерпнул уверенности в наших будущих успехах.

Как хорошо сейчас в поле! Всюду молодая яркая травка, деревья покрываются листвой, высоко в небо ввинчивают свои трели жаворонки. Завтра предстоит серьезное дело. Должны быть трофеи: фрицы и документы. Надо будет постараться, чтобы и меня взяли как участника.

8.05.42.

Из вчерашней «большой охоты» ничего не получилось. Бардак и отсутствие четкой и до конца продуманной организации привели к большим потерям с нашей стороны и ни одного пойманного фрица! До тех пор будут нас бить немцы, пока у нас не будет строгой, до мелочей продуманной организации операций, неуклонного выполнения всех пунктов ранее намеченного плана. Сильная сторона немецкой тактики та, что во время боя они с педантичной последовательностью и настойчивостью следуют заранее разработанной схеме и никогда во время операций не изменяют ее. Они знают, что перестройка «с хода» неизбежно повлечет за собой всякие неурядицы, которые приведут, в конце концов, к провалу операции. Поэтому у них не бывает таких случаев, чтобы их артиллерия или авиация били по своим войскам.

Вчера приехал сюда начальник разведки нашей армии и дал мне хорошую взбучку за безделье. Взбучка совершенно справедливая и своевременная, но интересны причины, побудившие его устроить ее мне: «От безделья у вас могут появиться мысли (!), и вы еще, чего доброго, станете много думать о завтрашнем дне». Вот что, оказывается, самое страшное. Но напрасно ваше беспокойство, начальник. Думать о завтрашнем дне еще не наступило время.

10.05.42.

Идут, погружаясь в вечернюю мглу,
Колонны маршевых рот,
И дом, развороченный, на углу
Оскалил беззубый рот.
И в небо бросают тревожный свет
Яркие вспышки ракет.
Четвертые сутки там, за рекой,
Не утихает бой.
        А где-то рядом в тени ветвей,
        Где вишня в саду цветет,
        Громко и радостно соловей
        Песню свою поет.
        Сейчас я с тобою.
        Все чувства мои,
        Все мысли мои с тобой.
        Как странно, что здесь вот поют соловьи,
        А там не стихает бой.
Завтра я снова пойду туда,
Где пули вокруг свистят,
Быть может, опять возвращусь назад,
Иль не вернусь никогда.
Я много уже исходил дорог,
Но верность свою сберег.
Ни грохот снарядов, ни близость огня —
Ничто не изменит меня.
        Я верю, я знаю, что день придет,
        Кончится эта война,
        Свободно и радостно расцветет
        Новая наша весна.
И мы вернемся к себе домой,
Мир утвердив везде.
Я знаю, что встречусь тогда с тобой
В этот счастливый день.

Красный Луч, шахта 7–8

11.05.42.

Был в разведке. Сидел в маленькой деревушке метрах в ста от фрицев. Строчили пулеметы, трассирующие пули прорезали воздух, над нами летали самолеты, а рядом в саду пели соловьи. Пели, будто и нет никакой войны.

Фрица, конечно, ни одного не поймали. Еще раз с прискорбием пришлось убедиться, сколь грандиозен у нас бардак и сколь велика беспечность. У немцев прекрасная оборона, масса сигнальных средств, делающих невозможным незаметный подход противника, а у нас есть места, через которые может пройти целая дивизия со всем своим обозом, и никто этого не заметит.