Просматривал я тут одну немецкую газету, литературное приложение к «Штуттгартер блатт». До чего же убогий материал! Вот стихотворение, называется «Равнина над Киевом». Набор символических слов. Все худшее, что есть в стихах, например, Стефана Цвейга, здесь сконцентрировано. Удручающее впечатление. Есть там одна новелла «Власть моста» — противопоставление «милой нежной природы» и «холодной мокроты моста». И это размазано на сотни строк. Когда-нибудь, когда кончится война, интересно было бы поработать над темой «Деградация немецкой литературы в предвоенный и военный период». Но это планы далекого будущего.
22.06.42.
Сегодня тяжелый день, а для меня, как выяснилось, вдвойне. Год тому назад началась война. Не думал я тогда, что придется отмечать ее годовщину здесь в блиндаже. Год тому назад я думал, что пройдет самое большее месяц и мы уже будем в Берлине. Так нам внушали много лет. Я мало что принимал тогда на веру, но в мощи и всесокрушимости нашей Армии я не сомневался. И вот что получилось: где мы и где немцы.
Сегодня я получил письмо из Ашхабада. От Толи. Вот несколько строк из этого письма: «Ты теперь человек военный, стойкий, и поэтому скажу тебе прямо — о Нине не думай, не стоит она этого. Вышла замуж за одного нашего выпускника — азербайджанца, хорошо зарабатывающего и которого она, вероятно, так же любит, как и тебя». Что можно еще добавить? Не случайны были весной тревожные мысли. Я предчувствовал, что именно так все кончится. Тяжело у меня сейчас на душе, не скоро все это изгладится. Ну что ж, на войне без потерь не бывает.
Вычеркнуть ее из своей жизни, значит вычеркнуть свои самые светлые и счастливые дни, когда мы были вместе…
Время рассудит нас. Никто не виноват в том, что произошло. Даже самые пылкие письма — плохая пища для чувств молодой девушки в двадцать лет. Мы слишком мало были вместе, чтобы расстояние и время не могли подействовать на нашу любовь.
24.06.42.
Вчера попался фриц. Как его взяли, неизвестно. Очень разговорчивый, так что мы с ним легко договорились. Он подтвердил, что перед нами по-прежнему 198-я пехотная и 4-я горно-стрелковая дивизии. А позавчера явился один штатский перебежчик, по-видимому, немецкий лазутчик. Рассказывал, как там жизнь, на той стороне. Немцы безобразничают, но еще больше старается наш брат. Полицейские, сотники особенно усердствуют, служа немцам.
Положение на фронте не из блестящих. На Харьковском направлении немцы наступают, Севастополь со дня на день должен пасть, если уже не пал. Черт возьми, когда же мы начнем наступать!
Получил открытку от Любы Щечковой, однокурсницы. Очень обрадовался, так давно искал о ней каких-нибудь вестей. Она в штабе соседнего корпуса, где-то недалеко. До чего у меня пустой и ничтожный начальник. И столько времени держится. А до чего жалок был вчерашний фриц — грязный, одет в какую-то вшивую хламиду. И вот такое дерьмо все еще продолжает нас бить, и довольно чувствительно. Эх, если бы наше начальство занималось делом, а не шлялось по бабам, давно мы уничтожили бы всю эту напавшую на нас нечисть.
26.06.42.
Немцы снова напирают. Взяли Купянск. Теперь Лисичанск и другие города потеряли железнодорожную связь с Москвой. Севастополь пока держится, но я думаю, только в наших газетах. Когда мы начнем действовать! Получил два письма из дома и неожиданную открытку от Любы Колесниковой, которая выхаживала меня в госпитале. Очень хорошее теплое письмо.
28.06.42.
Сегодня прочел в газете то, что давно надеялся прочитать: доктор Сокольский, который вылечил меня от тифа, награжден медалью «За боевые заслуги». Я бы орден ему дал. Послал ему сегодня поздравительное письмо.
Прочитал новую повесть Панферова. Бездарная вещь. Хоть и называется «Своими глазами». Вряд ли он все это видел в действительности. Задумка была неплохая: показать, как в огне битв и сражений живут и проявляются такие человеческие чувства, как любовь, жалость, сострадание и т. п. Но получилась какая-то фальшивая, слезливая халтура, наспех шитая гнилыми нитками. Майор Шилов, командир полка, все время появляется перед читателем со слезами на глазах. Попадание комиссара Левченко в плен и вся его дальнейшая история до такой степени неправдоподобна и надумана, что не выдерживает никакой критики. И прочитал книжечку Каверина «Домик на холме». Маленькие, но блестяще написанные рассказы. Нет ни ходульной патетики, ни фальшивой чувствительности. Сюжеты отточенные и правдивые.