«Какими судьбами вы здесь? Ведь еще два года назад вы были у нас в плену». Леман рассказал, что когда его вели в наш тыл, началась очередная бомбежка и ему удалось бежать. Он вернулся в свою часть, продолжал воевать, дошел до Севастополя, но там опять был взят в плен. «Да, — сказал он, — теперь я думаю, что я был не прав. Вы первым придете в Берлин».
Прошел еще один год. В мае сорок пятого я оказался в Берлине в качестве переводчика первого советского коменданта города генерала Берзарина. В первый же свободный от дежурства день я отправился в город по адресу, данному мне Леманом. Я нашел эту улицу в одном из центральных районов Берлина, пытался найти дом, но почти все дома на этой улице были превращены в развалины. И среди них дом, где когда-то жил Франц Леман.
На сохранившихся остатках стен белели бумажные листки, на которых бывшие жильцы этих домов сообщали свои новые адреса. Я внимательно просмотрел объявления и обнаружил новый адрес жены Франца Лемана. В тот день я уже не успевал туда добраться: в Берлине общественный транспорт тогда не работал. Через неделю, достав трофейный велосипед, я отправился в Западный Берлин, где нашла пристанище жена Лемана. Когда я передал ей фотографию от мужа и рассказал о наших с ним встречах, радости ее не было предела. «Будем надеяться, что ваш муж жив и скоро вернется домой». Я оставил ей свой берлинский адрес, попросив написать мне о каких-нибудь вестях от Франца.
Прошло еще два года. В Берлине уже давно работали почта, телефон, городской транспорт. И вдруг я получаю письмо от Франца Лемана из Западного Берлина. Он и его жена приглашают меня в следующее воскресенье на обед или на ужин, как мне удобнее. И сообщают свой номер телефона.
Я им звоню, договариваемся о встрече. Поскольку год был тогда трудный — карточная система, скудный паек, я с помощью нашего военторга набрал с собой солидный пакет. Но то, что я увидел там на их столе, меня просто сразило, таких деликатесов даже на приемах у советского коменданта я не видывал. Уже тогда разница между Западным и Восточным Берлином была видна, как говорится, невооруженным глазом.
Но не в этом дело. Мы встретились как друзья, хотя и воевали столько лет друг против друга. Франц рассказал, как в русском плену наши «бабушки», как он называл русских женщин старше тридцати лет, делились с немецкими пленными последним куском хлеба и вареной картошкой.
«Я надеюсь и верю, что эта война была последней между нашими народами, — сказал Франц, поднимая свой бокал с моей московской водкой, — мы должны быть вместе и вместе расчищать оставленные войной завалы и у вас, и здесь, в Германии». Мы обнялись и пожали друг другу руки.
…А через несколько дней я был уже демобилизован и вернулся домой, в свою родную Москву.
Иллюстрации
Слева направо: Лёша Постников, Жора Хольный, Володя Стеженский, Володя Галюк.
Мэри на даче в Загорянке.
Друг Артур Мишке.
В. Стеженский и В. Галюк перед призывом в армию, 1939.
На фото надпись автора: «Вовку уже „забрили“».
На побывке в Москве. В. Стеженский и В. Галюк, лето 1940.
В. Стеженский, 1944.
На берегу моря с Петром Жагелем.
Керчь, март 1944.
В. Стеженский и П. Жагель.
Феодосия, лето 1944.
С фронтовыми друзьями.
Слева направо: В. Стеженский, И. Юдаков, И. Крючков, 1945.
На сборах военных переводчиков. Польша, март 1944.
В. Стеженский шестой слева в верхнем ряду.
Фронтовые подруги (слева Зина), 1943.
Маргит, 1944.
Соня Семенова, март 1945.
В. Стеженский с Ниной, 1948.
На фронте в лесу за Одером с И. Крючковым.
Германия, апрель 1945.
В, Стеженский перед наступлением на Берлин, апрель 1945.
Генерал К. Провалов, командир 383-й шахтерской дивизии.
Начальник разведки И. Юдаков.
Германия, Франкфурт-на-Одере, апрель 1945 г.
И. Крючков, В. Стеженский, И. Юдаков (погиб при взятии Берлина).