Погода, слава Богу, наладилась. Скоро уже можно будет купаться в море.
6.06.44.
Сегодня наконец свершилось то, чего мы ждали три года: войска союзников высадились в Европе. Свыше 11 тысяч самолетов поддерживали высадку десанта. Открылся второй фронт. Даже как-то не верится. Ну теперь конец уже виден. Скоро, скоро война подойдет к своему эпилогу.
14.06.44.
Все эти дни болел, температурил. Направили меня в Симферополь, в госпиталь для прохождения всяких анализов и исследований. Как будто все обошлось благополучно. Ничего серьезного и очень опасного не нашли. Собираюсь «домой» в Феодосию.
16.06.44.
Вчера вернулся к себе. Здесь все так же, как было. Только людей в штабе меньше: почти все уехали на какие-то сборы, курсы и т. п. Думаю тоже куда-нибудь уехать, чтобы не вертеться тут на глазах у начальства и не дежурить. Мое непосредственное начальство — в комендатуре офицерского лагеря немецких военнопленных.
Ездил в этот лагерь. Насмотрелся всего. Особенно поразило и возмутило меня то, как живут у нас пленные немецкие офицеры. Ни черта не делают, сидят на скамейках и бьют своих вшей. И получают прекрасный паек: 40 г. масла, 40 г. сахара в день, больше, чем мы получаем! Консервы, фрукты и т. п. И еще имеют наглость предъявлять претензии, требуют себе кровати, постельные принадлежности и др.!
19.06.44.
Живу в нашем дивизионном лагере. Решил вести самую мирную жизнь на лоне природы, спать по 12 часов в сутки, пить молоко, купаться и т. п. Иначе от меня вообще останется пшик, ибо похудел уже так, что дальше худеть некуда.
Сегодня получил письмо от Зины, которую уже перевели в армию. Письмо совершенно чужого и далекого мне человека. Да, быстро все из нее выветрилось. Не много понадобилось для этого времени.
22.06.44.
Опять военная судьба забросила меня в Симферополь. Когда же я смогу спокойно отдохнуть. Заказал себе новые очки. Так что теперь будет у меня вид как у профессора.
В городе душная и давящая жара, дышать трудно. Скорей бы обратно в наш лагерь, на берег моря, на зеленую лужайку.
Стою здесь в квартире эвакуированных из Крыма хозяев. Сейчас здесь живут две женщины, 27 и 29 лет. Но на вид им больше сорока. У каждой куча детей, мужья на фронте. Кормиться нечем, одна кукуруза во всех видах, преимущественно толченая. Буквально пухнут от голода. И ниоткуда никакой помощи. Вот так у нас относятся к семьям фронтовиков.
25.06.44.
Вот и опять я дома. Теперь моя дивизия ощущается как родной дом. А то скитаюсь, как цыган, и только жду, когда сюда приеду.
Вчера сижу в лагере, тишина, все ушли на занятия, а я освобожден «по состоянию здоровья». Один в палатке. И не выдержал, убежал в город, там все-таки чувствуется хоть какая-то жизнь. Настроение похоронное. Да, самое ужасное чувство — это чувство одиночества. Вокруг веселящийся народ, счастливые парочки, нежно воркующие в саду, музыка. А я, черт побери, словно вычеркнут из жизни. Но и иметь какой-то эрзац я тоже не хочу. В нашей квартире тоже никого не застал. Все ушли, кто гулять, кто в кино. К моему начальнику, капитану Юдакову, приехала жена, и он все свободное время проводит с ней.
Нашел на столе письмо от Маргит. Сразу как-то легче стало. Жаль, что слишком она далеко отсюда. Вот и приходится бродить «неприкаянным Агасфером». Сколько это будет продолжаться?
27.06.44.
Получил два письма от Зины. До какой степени можно лицемерить. Мало того, что она, едва только я уехал из Феодосии, поселила у себя своего поклонника, который и теперь ездит к ней в Симферополь, пишет мне такие письма, будто ничего не произошло, как будто она по-прежнему любит меня и тому подобное…
3.07.44.
Был опять в Симферополе в госпитале. Мне в вежливой форме сказали, чтобы я не морочил им больше голову и спокойно ехал в свою дивизию. С каждым разом мне все больше нравится этот город. Там есть такие улицы, обсаженные с двух сторон густыми липами и каштанами, что если идти по середине, то неба не видно: все закрыто густой зеленой листвой. И кругом цветы. Прямо настоящий город-сад. Зашел на свою старую квартиру, но неудачно, там было полно народу.
А обидно все-таки, что все так получилось. Дешевая игра, дешевая ложь. А я, как слепой ишак, всему абсолютно верил.
Несколько раз был там, где сейчас находится она. Ее не видел, нам больше не о чем говорить. Все можно простить, кроме предательства.
У меня сейчас огромное желание, будь я писателем, написать книгу о нашей женщине. Создать образ такой же яркости и силы, как Анета из «Очарованной души». Чтобы была обыкновенная советская женщина. Не партизанка, не прославленный снайпер, чтобы не работала на оборонном заводе, не вносила по 100 тысяч на покупку самолетов. В трудных условиях войны она хранит и воспитывает детей. Она проделала весь тяжкий путь нашего отступления. Сколько их, наших жен и матерей, шагали по пыльным и грязным дорогам в сорок первом — сорок втором годах, под грохот и свист бомб в зареве горящих городов и деревень, в дождь, метель и грозу. И они выдержали это страшное испытание, сохранили для Родины будущих строителей и защитников.
17.07.44.
Сегодня в газетах опубликован замечательный указ: о материнстве, семье, браке. Давно пора было его принять. Ввели награждение медалями отличившихся матерей. Правда, все это заимствовано у немцев, у которых такие ордена и медали давно учреждены, но все равно, правильно. Я на днях только думал о таких наших матерях, которые не воруют, не покупают самолеты, а просто воспитывают своих детей. И это героини. Значит, я был прав, что они заслуживают орденов и пера самого лучшего писателя.
24.07.44.
Дни бегут незаметно, быстро и однообразно. Надоела такая тягомотина до чертиков. На западных фронтах наши войска уже подходят к границам Германии. Скоро, скоро конец этой войне. Фрицы при последнем издыхании. Уже было покушение на Гитлера, но неудачное. Действительно, права пословица: кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
29.07.44.
Давно не брал я в руки дневник. И давно у меня не было такого гнусного настроения, как сегодня. Приехала Зина. Я ее вижу почти каждый день. Но как! Как будто мы совершенно чужие люди. Да, мы давно уже чужие друг другу после всего, что было. Противно. Завтра я уеду на сборы на пять дней, сменю обстановку. Я бы хотел уехать куда-нибудь подальше и на более долгий срок.
3.08.44.
Пока еще на сборах. Набираюсь ума-разума. Правда, ничего нового я тут ни от кого не слышал. Но зато здесь хорошо в отношении фруктов и прочих благ. Все в садах, все в зелени, красота! А ночью так совсем замечательно, особенно когда луна. Но на душе тоскливо и пусто. Тяжело быть одному. Пожалуй, с одним человеком я мог бы хорошо себя чувствовать, это с Соней. Но она далеко. Если бы сидела она сейчас рядом со мной, разговаривала, пусть даже молчала, только бы была здесь, со мной. Хочется написать ей какое-нибудь стихотворение. Но чтобы оно было лучше всего, написанного мною ранее. Но пока не получается. Не вызрело.
9.08.44.
Сегодня замечательное море, бурное-бурное. Волны выше меня. Хорошо купаться в волнах. То подхватит куда-то высоко-высоко, а потом вдруг сбросит с размаха в белую мягкую пену. А потом этот воздух, свежий, пропитанный запахом моря.