С одной из танковых рот второго эшелона в качестве танкового десанта уходил в бой отряд воинов-прожектористов под командованием старшего лейтенанта Кобызева. В этом отряде был и старшина Иван Мамонтов.
Целый день танкисты пытались вырваться вперед, но не могли. То обгоняли артиллеристов, пехоту, то задерживались на переправах. А ночью, вырвавшись вперед по параллельной дороге, танк с десантом Кобызева попал под обстрел фашистских гранатометчиков. Из приземистого дома с пламенем вылетел фаустпатрон и ударился о столб. Заметив пробегающих по саду гитлеровцев наперехват танку, автоматчики открыли огонь по ним; и Мамонтов отчетливо видел, как срезал двух фашистов. Вот бы сейчас прожектор… Ослепил бы фаустников, тогда попробуй стрельни!
— Братцы! — крикнул из люка водитель танка. — А вы молодцы! Так их, чертей!
А кто-то горланил на другом танке басовито:
— Даешь Берлин!
С юга, когда устремились танковые полки танковых армий 1-го Украинского фронта и тоже достигли окраин Берлина, одними из первых переправились через реку Шпрее артиллеристы батареи Петра Клокова. На рассвете солдаты выволокли из подвала шестерых фашистов. Кругом бой, неразбериха. Советские танки рвутся вперед. Артиллерии приказано не отставать, а все машины-тягачи батареи Клокова подбиты. Три орудия тащит один трофейный трактор. А тут эти пленные фашисты. Кто-то из артиллеристов, не сдержавшись, крикнул:
— Вот они, «непобедимые» вояки, убившие мою мать и сестру! Что, пачками сдаетесь, чтобы сохранить свою подлую душу! Вашей жизни мало за наши страдания!
Не останови его Клоков, он полоснул бы в пленных из автомата. И здесь один вражеский солдат вдруг плюхнулся на колени и стал умолять по-русски:
— Клоков, это я! Прости… Вспомни, как я спас тебя в Молдавии, хлеб давал… Алексеем меня зовут. Из армии генерала Косенко…
Клоков опешил. Он сначала не узнал предателя. Но когда тот назвал армию Косенко, вспомнил дезертира с приклеенными усами.
— А, это ты? Ты, оказывается, не только дезертир, но и заодно с фашистами!
— Каюсь. Спаси меня, умоляю! Мы оба из одной армии. Оба отступали. Не было выхода… Спаси!
Старший лейтенант Клоков со злостью отшвырнул его ногой.
— Бросьте в общую колонну военнопленных! Там разберутся.
Возле белокаменной беседки на берегу реки гулко разорвались снаряды. Вражеская батарея вела огонь по переправе. Промедление недопустимо.
— Вперед! — подал команду старший лейтенант. — На Берлин!
ШТУРМ БЕРЛИНА
После обеда старший лейтенант Клоков только что заснул на железной койке с причудливыми спинками, словно на смех поставленной впритык к грязному трактору, как его разбудил связист Творимир Козлов.
— Ну, что тебе? — недовольно проворчал командир батареи, повернувшись на другой бок.
Петр не спал двое суток и готов был наказать молодого солдата за вторжение в его отдых, но Творимир был настойчив:
— Вставайте, товарищ комбат, приказ очень важный.
Клоков сразу вскочил.
— Какой приказ? Где приказ?
— По телефону передали, — доложил солдат. — Срочно выдвигаться на Эльбу в район Торгау и прикрывать огнем батареи выход к противоположному берегу американцев!
— Кто передал? — усомнился старший лейтенант. — Не напутал?
— Нет, не напутал. Все записал… Я сказал, что вас нет, а майор велел срочно найти и передать приказ…
Петр потряс головой, разгоняя сон, затянул потуже ремень и приказал Козлову найти старшину.
— И передай, — крикнул вдогонку, — чтобы принес мое новое обмундирование!
Творимир на бегу ответил «Есть!» и скрылся. Удивительный парень: закончил десятилетку, богатырь внешностью, смелый в бою, а однажды пришел к командиру батареи и со слезами в глазах:
— Прикажите им, чтобы не подсмеивались… Новорожденные не выбирают для себя имена.
— Ну, а чем плохое твое имя? — спросил Клоков. — Фамилия хуже. У меня тоже не созвучная.
— Нет, вы скажите им, — настаивал солдат. — Мое имя в справочнике русских имен записано, это не выдуманное имя, как Пятилетка, Индустрии и разные там Февралины…
Командир успокоил солдата. Сказал перед строем, что у Козлова красивое имя и хорошие боевые дела. За подвиг он представлен к награде.
Приведя себя в порядок, командир батареи подал команду:
— Офицеры и командиры орудий, ко мне!
Ставка Верховного Главнокомандования, решая задачу по овладению Берлином, считала необходимым незамедлительно ликвидировать группировки войск противника, которые Гитлер намеревался использовать для деблокады своей столицы.