— Приведите себя в порядок. Выносите носилки, — распорядился Сафронов.
Подошла машина.
— Грузимся. Быстро! — подал команду Сафронов.
И опять он услышал слова Любы, обращенные не к нему, будто бы к шоферу, хотя к тому обращаться было незачем — он здесь не командует.
— Сначала палатку надо.
— Да, да, палатку, — опять согласился Сафронов.
Палатку не могли закинуть в кузов. Брезент плохо свернули, и он расползался под руками, как вата.
— Отставить! — крикнул Сафронов. — Сверните снова. Туго сверните. Кубышкин!
— Тяжелая, стал быть, — кряхтел Лепик, затягивая палатку в кузов.
— А ты дрын подсунь, — советовал Трофимов. — Не за веревку тяни, за палку.
«Не зря он сержант, — оценил Сафронов. — Парень, видать, смекалистый».
Разные чувства одолевали Сафронова: и радостное волнение, с которым он бежал по тревоге, и желание сделать все быстро и хорошо, не отстать от других взводов, и досада, что дело не налажено и валится из рук. Он то бросался помогать подчиненным, то наблюдал за их работой со стороны, то давал указания, то отходил в темноту, скрывая раздражение.
Палатку погрузили вроде бы нормально, к самой кабине, носилки — плохо. Они торчали из кузова, как ложки из стакана.
— Переложить, — приказал Сафронов. — Сложить их аккуратно по бортам.
Он поминутно зажигал фонарик и поглядывал на часы.
— Время еще есть, — сказала Люба, неизвестно почему оказавшаяся рядом.
— Конечно, — согласился Сафронов и ощутил благодарность к этой девушке, ее успокаивающему голосу.
— Место у кабины оставьте, — попросила Стома. — Там мы сядем.
— Оставим, сестрица, оставим! — крикнул из кузова Галкин. — Само тепленькое, само мягонькое.
И снова он напомнил Сафронову Михаила Алексеевича — его подопечного в госпитале, в дни учебы на военфаке.
Мысль о Михаиле Алексеевиче, об учебе, о военфаке промелькнула неожиданно и показалась далекой, почти потусторонней. Здесь, в ночном прифронтовом лесу, был он, был его взвод, было ощущение неизвестности, а там, где-то далеко, почти в сказочном тылу, — свет, громко говорящее радио и все остальное.
— Кубышкин! — прервал свои размышления Сафронов. Он видел, что погрузка окончена, но ему хотелось услышать об этом, хотелось, чтобы все было как положено. — Кубышкин, как дела?
— Да вроде бы порядок.
— Отвечайте как положено.
Даже в темноте было видно, как лейтенант передернул плечами.
— Товарищ капитан, погрузка закончена. Приемно-сортировочный взвод к выезду готов.
Сафронов посветил фонариком.
— Уложились. Не расходиться. Иду докладывать.
И он побежал к штабу.
Штабной палатки уже не было. Но там, где она стояла, горел свет и виднелась группа людей. Среди стоящих Сафронов издали заметил плотную фигуру корпусного врача.
— Товарищ гвардии подполковник, разрешите обратиться к капитану…
Он доложил о готовности. Лыков-старший кивнул:
— Со мной поедете.
Сафронов был удивлен и огорчен приказанием. Ему хотелось быть со своим взводом, а вовсе не с командиром медсанбата. С чего это вдруг? Но приказание есть приказание.
— Разрешите передать команду лейтенанту Кубышкину?
— Передавайте.
VI
Колонну вел НШ. Сафронов с командиром должны были ехать на мотоцикле другой, более короткой дорогой.
— К рассвету будем на месте. Все рассмотрим и наших встретим, — объяснил свой план Лыков-старший.
Машины начали выходить на опушку. Запахло бензином. Из-за туч выглянула луна, блеснув на стеклах очков сидящего в одном из кузовов человека. Сафронову показалось, что это был Штукин, и он помахал рукой.
— Покедова, дядя Валя, — услышал он неожиданно дребезжащий басок Чернышева.
И тотчас «хирурги» затянули песню:
Ее подхватили другие взводы:
Припев успели переделать, и Сафронов подумал: «Кто же автор?»
Чувства Сафронова раздвоились. Было радостно, что наконец-то он медленно, но верно добирается до своей цели, и немножко грустновато: покидали обжитое место.
Колонна тронулась, и Лыков-старший сказал:
— Пошли.
В коляске уже кто-то сидел. Виднелись голова и плечи. По волосам, прикрывающим щеки, Сафронов догадался: женщина. И удивился. И еще более удивился, когда подошел и узнал в сидящей Галину Михайловну. Расспрашивать и выяснять ситуацию не было времени. Мотоцикл взрычал. Сафронов успел вскочить на заднее сиденье, схватился руками за резиновое кольцо. И они поехали.