Ну вот, еще один прыжок, ничем не примечательный, детский какой-то. Зачем их только бросали! Размяться? Климов съел несколько горстей снега, вытер шапкой мокрое и, наверное, такое же красное, как у пробежавшего мимо Божко, лицо. Теперь надо как можно быстрее прибыть к месту сбора, где ждут с секундомером: следует все-таки подтвердить свой первый разряд.
Спешно укладывая парашюты, он услышал крик. Крик был не призывной, не Хайдукевича, а истошный, очень похожий на крик сломавшего в прошлом году ногу Костюкова…
Они прибежали к опоре высоковольтной линии почти одновременно — группа приземлилась довольно кучно. Задрав головы, они смотрели, как беспомощно болтается на проводе кто-то, запутавшийся в стропах и капроне купола.
— Угораздило, — сжал зубы Хайдукевич. Климов увидел, как побледнело его лицо.
— Его убьет током! — под линией, размахивая руками, бегал Назиров.
— Поликарпов, умоляю, не дергайся, не вертись. Успокойся, все будет в порядке, — крикнул лейтенант, — Мы придумаем.
— Я запутался, — послышалось сверху.
— Его убьет, — Ризо рвал с себя куртку. — Алеша!
— Стой! — кричал издали Семаков. — Стой!
Он далеко опередил бежавших от санитарной машины людей, неуклюже проваливавшихся в снег. «И прицелился-то прямо на «санитарку», — успел отметить Климов.
— Стой! — кричал Семаков, хотя все и так стояли, не зная, что делать. — Растянем купол, будем его ловить. Кто повис?.. Ах, казачок, допрыгался…
Дима бросил парашют разведчикам:
— Разворачивайте!
— Поликарпов, ты меня слышишь? — зачем-то рупором сложив ладони, кричал Семаков. — Сейчас мы тебя поймаем.
— Там же ток! — дергал Климова за рукав Ризо. — Ты же физику учил!
— А ты? — зло вырвал руку Климов.
— Я плохо учил! — кричал как сумасшедший Ризо.
— Тихо, ты, — сжал его за запястье Климов, — чего кричишь!
Ризо снова побежал под линию.
Лейтенант отвел Климова в сторону.
— Слушай, — мягко сказал он. — Поликарпов на одной фазе, поэтому все спокойно, верно?
Климов растерялся, стал лихорадочно соображать. Краска стыда, наверное, выступила у него даже на спине. От него ждут ответа… Да что он — электрик?.. Птицы сидят на одном проводе, значит, за одну фазу можно держаться… Какой здесь ток? А напряжение?
— Как я понимаю, — сказал лейтенант, — здесь две или три сотни киловольт?
Лейтенанту помочь Климов не может. «Да что я — электрик? Откуда мне знать?»
«Ну и завернулся, — подумал он, посмотрев на капроновый кокон вверху. — Как в гамаке. Ах, младенец…»
— Приготовиться!.. Раскрывай замок! — крикнул Семаков. — Ловим тебя!
Поликарпов медлил. Прошло секунд десять.
— Давай! — кричал Назиров. — Я тебя поймаю!
Может, только поверив другу, Поликарпов решился. Они услышали легкий щелчок замка, еще сильнее растянули купол…
Поликарпов вывалился из капрона неожиданно, вывалился и… повис вниз головой. Ноги его оказались в петле, всем было видно, как удавкой затянулась стропа, цепко зажав оба его сапога в щиколотках.
Лицо Поликарпова быстро наливалось кровью, багровело, выкатились на нем большие глаза.
Все его попытки, раскачавшись, сложиться, уцепиться за стропу руками не удались, ватная куртка вообще делала его неуклюжим. Он затих, перестал шевелиться, может, тихо плакал, а может, так же тихо проклинал себя за то, что принес роте ЧП.
Такими Семакова и Хайдукевича солдаты видели впервые: офицеры старались не смотреть друг другу в глаза.
— Насколько я понимаю, — начал Дима, — линия напряжением двести двадцать или триста тридцать киловольт. Промежуточная опора от Поликарпова метрах в тридцати. Подорвать, свалить опору взрывчаткой я сумею, но кому это сейчас нужно. Как его снять…
Климов посмотрел на опору. Да, она была метрах в тридцати от того места, где на проводе висел, словно заброшенная во время игры тряпичная кукла, Поликарпов.
— Чему же вас учили! — в сердцах сказал Семаков. — Ученые, вашу…