Около шести Алика ввели в небольшой кабинет, где за столом сидел пожилой человек с усталым лицом, явно невыспавшийся.
Алик совсем пал духом, и было от чего.
Специальный самолет. Двое сопровождающих. Тут ждут, не спят. И все это из-за него одного. Из-за того, что кому-то понадобились горсть земли и стакан воды. В какую же историю втравил его Кока? Алику только теперь стало по-настоящему страшно.
Допрос скорее был похож на беседу. Невыспавшийся человек не проявлял раздражения, в его голосе не чувствовалось неприязни. Были интерес и терпеливое внимание.
Первые вопросы носили формальный характер, но, когда дело дошло до истории с фальшивым бриллиантом, официальность исчезла, и Алику сразу стало легче. Его собственная персона как бы отодвинулась на второй план, а в фокусе оказался Кока.
Давно ли Алик его знает? Часто ли виделись? Где он живет? Какова у него семья? Когда он ждет Алика? И последний вопрос:
— Встречали вы у него кого-нибудь, знакомил ли он вас с кем-нибудь?
— Нет.
Алик не хотел врать ни в чем и ответил правду.
— Это очень важно. Вспомните хорошенько. Может быть, вы с кем-нибудь его видели?
Алик никогда ни с кем Коку не видел, но он стал перебирать в уме свои встречи с Кокой и вдруг вспомнил, что в тот несчастный вечер у него сидел гость. Алик был тогда в таком состоянии, что не мудрено и не запомнить постороннего.
— Да, простите, — сказал он. — В тот раз, когда Кока взял с меня расписку, он был дома не один.
— А с кем?
— Такой старый, седой. Лицо красное. В очках.
— Кто он, чем занимается, не знаете?
— Мне показалось, что он похож на антиквара. Может, на старого учителя…
— Вы ничего не убавили?
— Можете верить.
Алика попросили побыть в другой комнате, где стоял большой диван. Он провел там несколько часов. Два раза ему приносили поесть, но он выпил лишь компот. А вечером произошла сцена, которая одновременно и ободрила его и потрясла, так как он неожиданно понял, что оказался в самом центре каких-то неведомых ему, но, безусловно, очень серьезных событий.
Когда Алика снова пригласили в кабинет, где его допрашивали, он увидел на столе свой рюкзак и чехол с ружьем. А тот, кто допрашивал, сказал:
— Сейчас вы отправитесь домой. Но прежде садитесь и выслушайте меня.
Алик повиновался. Он был оглушен.
— Я не буду читать вам мораль. — Пожилой человек, стоявший перед ним, секунду подумал, отвернулся к окну и продолжал ровным голосом, очень внятно выговаривая каждое слово, как будто диктовал текст машинистке: — Вы не юноша. Вы должны отдавать себе ясный отчет в каждом шаге, в каждом поступке. Вся ваша прошлая жизнь, исключая, разумеется, школу, — дрянь. Вы идете по пути предательства и дошли до крайней черты. Вы не переступили ее не по своей воле. Вас вовремя удержали. Это самое главное, что вы должны отныне знать и помнить. Вас следует привлечь к ответственности. Пока этого не будут делать, но не потому, что вы заслуживаете какого-то особого отношения или снисхождения. Вы их не достойны. Вам дается возможность решительно изменить образ жизни — используйте ее. Дальше все будет зависеть от вас.
Он снова повернулся лицом к Алику.
— Это были советы. То, что я скажу дальше… Но сначала один вопрос. Если вы прекратите всякие отношения с вашим Кокой, это его не удивит?
Спокойствие и серьезность этого человека делали все простым и ясным, снимали нервозность.
— Я собирался с ним порвать. По-моему, он об этом догадывается, — сказал Алик.
— Но вы еще останетесь должны?
— Отдам. — Алик опять опустил голову.
— Не забудьте взять расписку. Не захочет вернуть — погрозите, что пожалуетесь куда надо.
— Пожаловаться… — Алик не знал, как выразиться. — Он не поверит. Так отдаст, думаю.
— Ну, слушайте, Ступин. — Пожилой человек сел напротив, облокотился о стол. — Сегодня же вечером или завтра — как вам удобней — вы отнесете Коке мыльницу и флягу. Надо, чтобы он по вашему состоянию не догадался о происшедших с вами неприятностях. Это не значит, что вы должны изображать восторг и умиление. Будьте самим собой. И запомните крепко: не болтать. Ни с кем, ни с одним человеком, кто бы он вам ни был. И порвите с Кокой.
— Понятно.
— А теперь идите. Вас проводят…