— Вас на полосу срочно командир-наставник вызывает.
Лекарь кивнул, на миг скрылся в помещении, вернулся с сумкой в руке и пошел рядом с Лексом, без труда поспевая за молодым парнем. Лекс в лазарете лежал один раз — еще пацаном сопливым, первокурсником, когда упал и сломал руку. С тех пор лекарь как будто и не изменился — аккуратная седая бородка, на носу окуляры, небось еще Древние делали; форма всегда чистая, ни складочки, сидит как влитая. Порой кажется, будто рядом с тобой, сверкая нашивками на черном кителе, шагает не лекарь, а старший офицер, если не генерал…
— Что случилось, курсант?
— Курсант Гай упал. И у него кровь носом пошла.
— Вы на удивление многословны, — без улыбки заметил лекарь.
Лекс поджал губы. А что, цвет крови живописать? Сказал как было. И получил в ответ эту… как ее… мастер-переговорщик называл… то ли иринию, то ли иранию. Иронию, вот.
Шли долго, в обход полосы препятствий — через калитку, мимо тренажеров и брусьев. Не по прямой же лекаря тащить, еще свалится, чего доброго, в ров.
Выяснилось, что пока Лекс бегал за лекарем, занятия прекратились и командир-наставник Андреас распустил отряд — приводить себя в порядок перед построением. Заметив Лекса, он кивнул — мол, ступай себе. Лекарь склонился над Гаем — кто-то перенес курсанта в тень, в сознание он так и не пришел. Лекс собрался шагнуть к другу, но перехватил взгляд командира-наставника и кинулся к казармам. До построения, наверное, всего ничего, успеть бы.
В умывалке обсуждали происшествие, некоторые несдержанные на язык ругали Андреаса. В Омеге не место слабым и больным, сюда набирали только крепких и здоровых парней. Сначала курсантов было двадцать пять, но к выпуску осталось пятнадцать. Куда делись те, кто не потянул нагрузку, Лекс не знал.
Он скинул грязную одежду на пол и принялся отмывать с лица пыль, поглядывая на себя в зеркало. Собственная внешность Лекса вполне устраивала — высокий, плечистый, в строю четвертый с начала. Лицо мужественное… К нему отлично подошло бы слово «офицер»… Лекс улыбнулся фирменной кривой улыбкой.
Протрубил горн. Первый сигнал, скоро будет второй, а потом и третий. И если ты по третьему не в форме и не на плацу, плохо тебе придется. Лекс сунул голову под струю воды, взъерошил волосы. Теперь пригладить их, одеться в черную форму, схватить шлем под мышку и бегом, бегом, все уже построились — на плац.
Сигнал.
Замереть. Взгляд — на белесое небо над вершинами окрестных гор. Мысли — чисты и непорочны. По уставу.
— Вольно. — Этот голос, хриплый, низкий, не по телу, Лекс узнал бы в любой обстановке. — Здравствуйте, курсанты.
И в полтора десятка глоток:
— Здравья желаем, генерал Бо́хан!
Теперь можно посмотреть на генерала. Он удивительно маленького роста — Лексу едва по грудь, — но сложен пропорционально, лицо его исполнено гордости, отеческого тепла и отеческой же строгости, взгляд светлых глаз проникает в пустые головы курсантов. Генерал доволен построением. Старшекурсники стоят с правого края строя, младшие замерли левее. Генерал уже знает о случившемся на полосе, потому что генерал Бохан знает всё. Взгляд генерала остановился на Лексе, и тот, несмотря на палящий зной, покрылся холодным потом.
— Курсант, — пророкотал Бохан.
Лекс сделал шаг вперед.
— Курсант Лекс, мой генерал!
— Почему голова мокрая, курсант? Вы не читали Устав?
— Никак нет, мой генерал, читал, мой генерал! Позвольте доложить, мой генерал! — (Милостивый кивок, ледышки глаз.) — Командир-наставник Андреас приказал привести лекаря на полосу препятствий, поэтому я никак не успевал…
— Что за детские отговорки! — Генерал дернул подбородком. — Ничто не может помешать курсанту, завтрашнему офицеру, выглядеть должным образом! Ты — не фермер, не рыбарь, ты — воин Омеги. Даже в бою наши офицеры являют пример для подражания. И волосы их, курсант, даже под шлемом остаются сухими! Объявляю тебе, курсант, выговор. Доложишь майору Андреасу, он назначит наказание. Вернись в строй.
Послышался шепот — сослуживцы обсуждали проступок Лекса. Воины Омеги — одна семья, отец-генерал всегда прав. Провинившегося порицают и старшие, и братья-курсанты, выговор — позор для всего отряда. Лексу огромного труда стоило держать спину прямо, не сутулиться под взглядами сослуживцев.
Глава 3
Дорога в неизвестность
Пить хотелось постоянно. Стоило оторваться от фляги, пожалованной омеговцами, как снова начинала мучить жажда. Кузов раскалился на солнце, и только теперь стало ясно, зачем вонючая тряпка на полу — дабы не обжечься. Пленники сидели на ней, нахохлившись и поджав ноги.