— Боже защити Ганса и Винсента, — вздохнул Гейтс.
— Да, — ответил Эндрю, наклоняя голову. — Боже, защити нас всех.
— Куда вы собираетесь?
— На север; завтра я уеду из города.
Глава 9
Ганс говорил ему, что он будет наслаждаться этим, и был прав. Ему никогда так уж сильно не нравились лошади. Офицер должен был ехать верхом, и он так делал, но пытаться сохранить удобное положение на спине монстра, размером с Клайдесдала было невозможно, особенно после ранения в бедро.
Езда на броневике была другой. Она отбила ему все кишки, пока они грохотали то вверх, то вниз по обширной волнистой равнине, но на данный момент ему было все равно… он вернулся к боевым действиям, а это единственное, что берется в расчет.
Достигнув вершины низкого откоса, водитель остановил машину. Слева от Винсента, растянувшись на земле, валялось полдюжины бантагов, разорванных на части огнем «гатлинга», их животные также были мертвы. «Шмель», который выполнил работу, возвращался с востока, прочесывая территорию. Он помахал крыльями, когда пролетал над головой, скорее всего, растратив боеприпасы, отправляясь обратно на базу.
С трудом передвигаясь, Винсент повернулся, держась за стенку башни, свесил ноги за борт машины и неуклюже спрыгнул на землю. Было здорово оказаться вне машины. Открытый люк в потолке башни, как правило, выступал в качестве вытяжной трубы, вытягивая тепло с главной палубы ниже, где находился котел. Сухой шалфей трещал под ногами, резкий запах перебивал вонь горячего масла и керосина.
Он поднял полевой бинокль. Далеко впереди, на расстоянии в несколько миль, он видел их, шесть уменов, которые смогли идентифицировать к настоящему времени, шестьдесят тысяч верховых воинов Орды… и все они в ужасном замешательстве.
Прорыв начался на рассвете. Нападению предшествовал заградительный ракетный залп из пятисот снарядов, а затем пошли пятьдесят два броневика. Они потеряли шесть единиц в такой открытой атаке, но в течение нескольких минут их огневая мощь, совмещенная с поддержкой двадцати «Шмелей», прорвала зияющую дыру в милю шириной в линии обороны бантагов, враг бежал в панике дезорганизованной толпой.
Вслед за ними отправился весь 3-й корпус, двигаясь полками в громадном каре, ту же систему Ганс использовал год назад во время отступления от Зеленых гор. Но на этот раз с ними дополнительно была артиллерия и фургоны с припасами, в дополнении к «гатлингам» на борту броневиков и в воздухе.
«Это был другой вид войны в другую эпоху», осознал Винсент. Варинна постигла эту мысль, и она начала обретать черты в его собственном разуме. Это более походило на корабли, маневрирующие в море, чем на старый стиль баталий на земле. Держать бронемашины вместе за исключением дюжины, разбросанной по всему расположению 3-го корпуса, для обеспечения огневой поддержки, и выступления в качестве пункта сбора.
Броневик взобрался по склону рядом с ним и остановился, с шипением из предохранительного клапана вырвался пар, открылась верхняя дверца и оттуда высунулась голова.
— Ублюдки не знают что делать!
Тимокин усмехнулся, сидя в башне своей машины и вытирая лицо тряпкой перепачканной потом. Он выбрался наружу и спрыгнул на землю рядом с Винсентом. Другие машины взбирались на склон позади них, двигаясь в гигантском V-образном построении в полмили шириной. Это было грандиозное зрелище, дым вздымающийся волнами, колеса, врезающиеся в сухой дерн своими накладками, орудийные порты машин открыты, трехдюймовые орудия и «гатлинги» высунуты и готовы к использованию.
Позади них весь 3-й корпус шел в громадном каре. Непосредственно внутри гигантского квадрата не спеша передвигались шесть батарей, готовые развернуться и передислоцироваться по необходимости, в то время как в самом центре огромного квадрата находились фургоны, загруженные сверху донизу дополнительным топливом, боеприпасами и медикаментами. Единственный кавалерийский полк петлял то вперед, то назад снаружи каре вдоль флангов и тыла, солдаты иногда придерживали лошадей, чтобы обменяться парой выстрелов с бантагскими всадниками, которые рисковали подобраться слишком близко к боевому построению. Над головой лениво кружили четыре «Шмеля», готовые спикировать на бантагов, которые могли бы попытаться предпринять атаку.
Он чувствовал радостное настроение в рядах солдат. Третий корпус оставался в Тире на протяжении всей зимы, избегнув распотрошения армии в Риме и поражения у Капуа.
Во всяком случае, люди чувствовали себя брошенными, забытыми на вторичном фронте, и спустя девять месяцев в осаде, они упивались возможностью что-то доказать.
Григорий предложил Винсенту свою фляжку, и тот с радостью взял ее. Он осушил свою собственную флягу пару часов назад, и гордость удерживала его попросить еще воды у экипажа под ним, который страдает от гораздо более сильной жары. Слишком много месяцев проведено за столом, понял он. Вода была горячей, но ему было все равно, он сполоснул рот, чтобы избавиться от маслянистого привкуса, а затем сделал большой глоток.
— Это проклятое зрелище лучше, чем Капуа, — сказал Григорий, слегка морщась, когда Винсент бросил фляжку обратно. — Эти машины были сделаны для такого типа территории, а не для клубка траншей и ловушек на севере.
Винсент кивнул, соглашаясь с ним.
Он продолжал изучать врага. Струйки пыли вздымались на западе несколькими милями позади колонны.
«Скорее всего, они направили большую часть войск на некоторое расстояние от Тира, чтобы последовать за нами», подумал он. «Возможно, даже совсем отказались от осады, за исключением небольшого заслона, рассчитывая здесь припереть нас к стене в полном составе, и что они уничтожат нас».
Несмотря на энтузиазм Григория, и тот факт, что он сам планировал эту операцию, Винсент чувствовал холодок, ползущий по позвоночнику. Одно дело рассчитать все это на бумаге и на карте, и совсем другое дело оказаться здесь и сейчас. Ганс был прав, здесь было по-другому. На севере, в Риме, земля была населена. Там были дороги, виллы, городки, типично упорядоченные для Рима, все расчерчено на квадраты и надлежащего качества. Здесь же была ненаселенная территория, холмистая прерия, видимая настолько далеко, насколько позволяло зрение, такая, какой он себе ее представлял в Канзасе или Небраске. Местность для броневиков, но не для колонны пехоты, передвигающейся на своих двоих.
Это был странное соотношение сил. У бантагов на этом фронте не было ни одного броневика. Несколько ракетниц они уже израсходовали, а артиллерия не могла устоять против атаки броневиков в открытом поле. Однако верхом они могли скакать по кругу, вокруг машин и марширующей колонны 3-го корпуса. Он оглянулся на запад, где 3-й корпус, почти одиннадцать тысяч человек, двигались через сухую траву высотой по колено, глядя, как колеблющиеся синие волны пересекают зелено-коричневое море. Теперь ни одна из сторон не могла вступить в схватку с другой.
Тем не менее, бантаги имели одно серьезное преимущество — они могли выбрать место, где остановиться и сражаться. Он не мог. У них была подвижность, как тактически, так и стратегически, с его стороны была огневая мощь. Если бы они тоже смогли увеличить огневую мощь, то это могло бы стать смертельным. И это также было частью плана.
Он шел перед своей машиной, рассматривая землю, вспоминая карты, которые он изучил настолько внимательно, что они намертво были запечатлены в его памяти. Они находились примерно в двадцати милях от Тира, чертовски неплохой марш для первого дня. Мелкий ручей протекал непосредственно впереди, несколькими сотнями ярдов вниз по склону, вода была темной, загрязненной после прохождения всадников орды.
— Поставим лагерь здесь, — заявил Винсент.
— У нас все еще есть четыре часа светлого времени или даже больше, мы могли бы сделать еще восемь — десять миль.
Винсент покачал головой.
— Нет. Это место достаточно далеко. Кроме того, я хочу, чтобы парни окопались и огородились частоколом, с валом из дерна, и вон оттуда мы можем взять воду на ночь. Следующий поток будет через шесть миль, и если бантаги видят в этом какой-то смысл, то они будут сражаться с нами за него.