Это Плаксиди, прародительница, — из греческих цыган. Имя ее не установлено.
На Украине род Плаксиди появился в середине прошлого века и там пустил корни, покончив с кочевой жизнью.
Избранником Плаксиди оказался Лазарь Спивак, человек, каких во время оно называли «безродными».
Сын Лазаря Спивака и цыганки Плаксиди Давид поселился в местечке Смела, что на Киевщине, там женился на красавице Раисе, подарившей ему девятерых детей.
В царской России не сладко жилось полуеврею-полуцыгану с примесью украинской крови. Давид был талантливым музыкантом. Но кому в Смеле нужна была его музыка — разве что на свадьбах и похоронах. Подрастали дети, будущее казалось мрачным. Надо было что-то придумать. Вечерами, когда никто не мешал, он запирался в каморке и играл на скрипке своего любимого Мендельсона. Скрипка плакала, а он все думал под ее бередившие душу звуки. И придумал: надо ехать в Германию. Там были какие-то дальние родственники. Это случилось в 1904 году, почти сразу после кишиневского погрома, который взбудоражил совесть России. Тогда еще Адольфу Гитлеру-Шикльгруберу было только пятнадцать лет и он пока «забавлялся» тем, что поджигал кошкам хвосты, а немецкие бюргеры казались воплощением порядочности.
Давид Спивак поселился в Лейпциге. Там была знаменитая консерватория с еще более знаменитой Корелли. Отец привел свою дочь Клару к профессору. Корелли прослушала девочку и взяла ее в свой класс. В 1910 году Клара закончила консерваторию, а через год Венская опера пригласила ее на ведущие партии.
Все влюбленные мужчины чем-то похожи друг на друга. Даже самые умные из них чуточку глупеют в присутствии женщины, которая нравится, а златоусты становятся косноязычными или от растерянности — нахальными.
Женщина должна обладать каким-то особым чутьем, большим тактом и проницательностью, чтобы распознать в своем поклоннике его суть, не почувствовать к нему ни неприязни, ни жалости и не прогнать его тут же. Врожденное любопытство, присущее всем женщинам, спасает их от опрометчивых поступков, заставляет не спешить, присмотреться, а потом уже выносить окончательное суждение....
В консерватории, которую Клара с успехом окончила, и потом, когда стала ведущей актрисой оперных театров, перед ней неизменно преклонялись окружавшие ее мужчины. В ней привлекало все — и талант, и внешность, и манера держаться, и удивительная мягкость.
Молодую примадонну ждала блестящая партия. Претендентов на ее руку было много. Ей оставалось только выбрать достойного. И вдруг на ее жизненном пути появляется бедный российский эмигрант, в сущности, полунищий студент.
Правда, известно немало случаев, когда российские революционные эмигранты пробуждали к себе симпатии выходцев из другой социальной среды, и духовное общение заканчивалось союзом сердец. Пример тому — брак секретаря Лондонской большевистской эмигрантской организации Максима Максимовича Литвинова с английской писательницей Айви Лоу, принадлежавшей к другому социальному слою общества.
Положение Литвинова было более чем скромным — мелкий служащий, коммивояжер Лондонской фирмы по продаже сельскохозяйственных машин. В 1916 году Литвинов и Лоу соединили свои судьбы. При этом никак нельзя предположить, что английская писательница могла увидеть в бедном коммивояжере будущего министра иностранных дел Советской России. Здесь, конечно, особо притягательной была сила идей, ставших могучим оружием российских революционеров.
И все же встреча сорокалетнего Литвинова и тридцатилетней Лоу была явлением другого порядка, нежели встреча студента Торговой академии и примадонны. Натянутость, присущая первым минутам знакомства, исчезла. Несомненно, сыграло роль то, что Россия была и ее родиной. Возможно, это был и тот счастливый случай, когда она интуитивно почувствовала в невысоком, крепко сбитом русском парне с открытым лицом и подкупающей улыбкой могучую внутреннюю силу, заставлявшую покоряться даже неприступные женские сердца.
В тот вечер они недолго пробыли вместе, говорили о музыке, о России, о его будущем, которое было весьма туманным.
Прощаясь, Клара спросила, будет ли он в Лейпциге? Это звучало как приглашение к продолжению знакомства...
Сергей возвратился в Маннгейм. Стояла осень 1912 года. Газеты сообщали тревожные вести из Берлина, Лондона, Петербурга и Парижа. Германия строила большой флот. Пангерманисты изо дня в день кричали, что другие державы при дележе мира оставили бедную Германию без колоний, и требовали перекроить карту земного шара. Вооружались Англия, Франция, Россия. Обстановка в Европе становилась все более напряженной. В Маннгейме, как и повсюду в Германии, резервистов призывали на учения.