Русская колония думала-гадала, встречать ли земляков на вокзале? С одной стороны, Алехин — сын губернского предводителя дворянства и купчихи Прохоровой, владелицы прохоровской мануфактуры. Но с другой стороны, он шахматная звезда. И если встречать, то как — с хлебом-солью? Или лучше просто сказать: привет землякам! С Алехиным о делах революции не поговоришь, да и с другими тоже. Полицию также нельзя дразнить.
На вокзал ходили даже дважды. Сначала приехала шахматная делегация, а потом, за два часа до начала турнира, — Алехин. Русских немцы встречали с цветами, особо приветили Алехина.
Турнир длился недолго, всего несколько дней. Александровский не пропустил ни одной партии Алехина, который сражался с корифеями тогдашнего шахматного мира — Дурасом, Флямбергом, Торрашем, Мизесом, Карльсоном, Фарни, выигрывая одну партию за другой. Это была феерическая победа. Алехин по количеству очков стал победителем турнира и получил первый приз. Но герр полицейский начальник закрыл турнир. Битву вели другие короли.
В августе германская полиция приказала всем русским эмигрантам, где бы они ни находились на территории кайзеровского рейха, явиться на регистрационные пункты. Сергей Александровский, как и все русские революционные эмигранты, был отправлен в лагерь за колючую проволоку. На четыре года.
Не сладко пришлось и русским шахматистам. Их тоже интернировали. Вырваться в Россию удалось лишь одному Алехину. Он последовал примеру Камо. Легендарный кавказец, арестованный в Берлине после знаменитого «экса», имитировал сумасшествие. Германские врачи так и не сумели распознать, симуляция это или помешательство на самом деле. По этому пути пошел и Алехин. Его пришлось отпустить, и он через Швейцарию выехал в Россию. Шахматисты не были столь опасны для кайзеровского рейха, как русские революционеры, которых перевели в город Триберг, где и поселили на долгие годы.
А военный каток утюжил Европу. Впереди был марш германских армий в Париж, взаимное истребление немцев и французов под Верденом. Впереди были Мазурские болота, где погибли сотни тысяч русских солдат, прорыв армий генерала Брусилова и разгром австрийских армий. Впереди было применение газов на реке Ипр, налет «Цеппелинов» на Лондон, разрушение сотен европейских городов, уничтожение тучных нив, садов и виноградников. И как итог безумия — гибель миллионов людей.
Впереди были февраль и октябрь 1917 года в России и ноябрь 1918 года в Германии.
Лагерь для интернированных в Донауэшингене, где оказался Сергей Александровский, стал местом сбора русских из Маннгейма, Гейдельберга и Карлсруэ.
Начальник лагеря, отставной майор, призванный из резерва, созвал заключенных на аппельплац — площадь для перекличек — и объявил, что отныне он здесь бог, кайзер и высший судья. Питание — обычное, лагерное, а у кого есть деньги, тот может прикупить продовольствие в кантине — столовке.
Началась лагерная жизнь: серая, однообразная, барачная. Русские создали антивоенный комитет. Сергею поручили связаться с французами. Их было немного — эмигранты, застрявшие к началу войны в Германии. Антивоенный комитет разработал программу действий и начал устанавливать связи за пределами лагеря.
Об этом свидетельствуют строки из сохранившейся записи Александровского: «Скоро в лагере образовалась группа РСДРП, в которой было 4 большевика. За попытки организационной и агитационной работы ряд интернированных, в том числе и я, был переведен в половине 1915 года в штрафной лагерь Роштадт. Когда началась нужда в рабочих руках, немцы постепенно начали выпускать из Роштадта на работу. Я попал в 1916 году в Наугейм на фабрику искусственных зубов гравировщиком по металлу, потом работал у гладильной машины в паровой прачечной. Здесь я связался с нелегальной организацией военнопленных и дальше двумя путями через эту организацию и прямо на фабрике, где работал, — с союзом «Спартак». Таким образом, в марте 1917 года, вскоре после получения известий о революции в России, я мог бросить Наугейм и поехал в Берлин, будучи уже прочно связан с этими организациями».