Столицу донимали воры и бандиты. Газетные полосы чернели сообщениями о чайной афере. На Третьей Рогожской улице в доме 49 «из мастерской, работающей на Центрочай, украли сорок мешков кофе на один миллион шестьсот тысяч рублей. Сотрудники уголовного розыска разыскали воров и возвратили городу похищенный кофе».
А жизнь шла вперед, сдирая старые болячки, залечивая язвы. Интеллигенция ринулась в клубы на диспуты. В Доме печати Анатолий Васильевич Луначарский устроил публичное чтение своей новой пьесы «Оливер Кромвель», после него свою новую пьесу «Красный шквал» читал В. П. Антонов (Саратовский). В Большом театре публика заполнила все проходы: там шел «Севильский цирюльник». В Колонном зале Дома союзов гремел могучий бас Федора Ивановича Шаляпина. А в Хамовническом тупике, переименованном по решению Московского Совета в улицу Льва Толстого, содрали старые вывески и огромными буквами написали на заборе: «Отныне у нас не будет тупиков!»
В заводских корпусах повесили красные полотнища со словами «Владыкой мира будет труд!». Первые красные директора в кургузых пиджачках и кепках, с руками, пропахшими пороховым дымом, еще смущаясь из-за непривычности своего положения, приветливо здоровались с такими же работягами, какими сами были вчера, а «учителки» из гимназисток в красных уголках «ликбезничали» с пожилыми дядями и тетями: «Мы не рабы! Рабы не мы!»
Но рабство могло вернуться. Еще продолжались интервенция и гражданская война. На юге России кровоточил контрреволюционный очаг. В Крыму Врангель готовил поход на Харьков и Москву. Это вдохновляло западные правительства. Премьер-министр Англии Дэвид Ллойд-Джордж, начавший было торговые переговоры с Россией, в июне прервал их в надежде, что правительство Ленина все же падет.
Многое повидал Крым за свою историю, а в 1920 году переживал новую тяжкую полосу. Все понимали, что нереальная, призрачная жизнь, которой жил тогда Крым — бывшая летняя резиденция царей, вожделенная земля знати, жуиров, торгашей и земля отважных рыбаков, — долго продолжаться не может, что перемены неизбежны, как повсюду в России, что разгульные кутежи в ресторациях и нищета на окраинах, в домишках, прилепившихся к скалам, скоро исчезнут: очистительная гроза пройдет и здесь.
К началу двадцатого года в Крыму хозяйничал генерал Деникин, изгнанный Красной Армией из Центральной России и Украины. В пору успехов деникинских войск Врангель был у него в подчинении, командовал Кавказской армией... Красная Армия разбила Деникина. Врангель, не поладив со своим «главнокомандующим», в марте уехал в Константинополь.
Звезда Деникина закатилась, Антанта перестала благоволить к битому генералу. В самом начале апреля в Константинополь прибыл английский генерал Робек, он вручил Врангелю послание генерала Хольмана — начальника военной миссии при ставке Деникина. Врангелю предложили заменить Деникина. Он сразу же дал согласие, и на борту английского военного корабля «Император Индии» был доставлен в Севастополь.
Дальнейшие события развивались быстро: 4 апреля Деникин передал полномочия главнокомандующего Врангелю. Барон объявил себя «правителем России». За столь высокое звание надо было платить. «Правитель» подписал документ, по которому обязался выплатить все царские долги иностранным государствам, предоставил «право на эксплуатацию всех железных дорог Европейской России и на взимание таможенных пошлин во всех портах Черного и Азовского морей», передал в распоряжение капиталистов три четверти всей добычи нефти и бензина в России, четверть добычи угля в Донбассе, все «излишки» хлеба на Украине и Кубани.
Вот так — ни больше ни меньше.
А еще через пять дней был создан «правительственный кабинет» Врангеля. Главой правительства стал Александр Васильевич Кривошеин, ближайший друг Столыпина-вешателя. Для такого поста это была вполне подходящая фигура. До революции он был главноуправляющим землеустройством и земледелием в России, после Октября — организатором подпольного буржуазно-помещичьего «правого центра». Бежав из Москвы, подался к гетману в Киев, организовал контрреволюционный «Совет государственного объединения России».
В «правительственном кабинете» министром иностранных дел стал Петр Бернгардович Струве, человек с многоцветной биографией. В прошлом он был «легальным марксистом», потом членом буржуазной партии кадетов, депутатом 2-й Государственной думы, а после Великой Октябрьской социалистической революции пришвартовался к Деникину и стал членом «Особого совещания» при деникинской армии. Под стать премьеру и министру иностранных дел были и другие члены «правительственного кабинета» — помещики, заводчики, все, конечно, ярые монархисты.