Солдаты рывком подняли Думнорига на ноги и вывели из палатки. Дивитиак вышел следом.
Цезарь сел на стул и устало вздохнул. Тога под мышками промокла от пота. Сколько же надо иметь нервов, разговаривая с этими варварами.
-- И это только начало, - словно угадав его мысли, съехидничал Гай Оппий. Он всё так же лежал на кровати и смотрел в потолок.
-- Шёл бы ты к себе, - отмахнулся Цезарь. - Время за полночь, на рассвете выступаем.
Прежде чем войти в палатку, Эмилий подозвал раба и сказал, кивая на коня:
-- Этого в табун. Приведи ко мне того рыжего мерина, что я купил на прошлой неделе. Потом сходишь к оружейникам и принесёшь лук и два колчана стрел с широкими наконечниками. Понял? Только обязательно с широкими.
Раб коротко кивнул и побежал исполнять приказ хозяина.
-- Эй, Луций, а ты стрелять-то умеешь? - услышал он насмешливый голос.
Эмилий делил палатку вместе с тремя другими декурионами. Один из них сейчас стоял в проходе и улыбался.
-- Уж в тебя-то как-нибудь попаду, Марк.
-- Тогда заходи.
В палатке стояли четыре койки и стульчик, служивший одновременно столом. Когда было необходимо, сверху на него клали щит и накрывали плащом вместо скатерти. Просто и удобно.
Эмилий вошёл внутрь и лёг на свою койку не снимая доспехов. Усталость тяжёлым грузом давила к земле, он вытянулся и закрыл глаза.
-- Ты хоть меч отстегни, - участливо предложили ему.
-- Сейчас, полежу немного и встану.
-- Есть будешь?
-- Ага... Позже...
Говорить не было сил. Аллоброги окончательно доконали его. Тело ныло, отдаваясь болью в каждой мышце. Целый день они носились по холмам, высматривая гельветов, и один раз едва не угодили в засаду. Хорошо Эг заметил сломанную ветку и насторожился. Иначе лежать ему не на кровати, а на травке возле того овражка. Повезло. Теперь там лежат гельветы.
Перед глазами поплыли зелёные круги, большие и блестящие, как яблоки из домашнего сада. Сочные, крепкобокие. Раньше они с братом и сестрой сами их собирали. Рабов близко не подпускали. Когда корзинки наполнялись доверху, мать выходила на крыльцо и давала каждому по сладкой булочке... У сестры теперь свой сад, сам он в Галлии, а брат ещё три года назад уплыл в Египет и с тех пор о нём ни слуху, ни духу. Мать тревожится. Выпадет свободный денёк, надо будет черкнуть ей пару строк... А как хорошо спалось под яблоньками! Утром мать подойдёт, положит ладонь на лоб и осторожно так говорит: "Луций, вставай...".
-- Луций, вставай! Слышишь? Да поднимайся же ты!..
Кто-то беспощадно тряс его за плечо. Эмилий резко вскочил и недоумённо замер. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, где он находится.
-- Марк, ты? Что случилось? Галлы? - разом выпалил он.
-- Галлы, только не те. Выйди, к тебе там пришли.
Преодолевая искушение послать Марка, а вместе с ним и всех галлов куда подальше, Эмилий вышел из палатки и посмотрел вверх. Огромное полотнище неба, усеянное мелкими искорками звёзд, казалось глубоким и бескрайним, как Наше море. И таким же таинственным. А звёзды, что сладкоголосые сирены, призывно блестели и манили к себе. Нырять в такое море - смерти подобно, и Эмилий отвернулся.
В двух шагах от палатки стоял Роукилл. В ночной темноте Эмилий не видел его лица, но догадался, узнав аллоброга по высоченному росту и широкому золотому ожерелью - торквату - отражавшему свет далёких звёзд.
-- Чего тебе? - недовольно пробурчал он.
-- Собирайся, отправляемся за новыми головами.
Эмилий зевнул.
-- Твоя идея или Консидия?
-- Цезаря. Через час три легиона выходят из лагеря. Наша задача разведать путь и в случае чего прикрыть их. У тебя пять минут.
Декурион покачал головой. С этой войной ни днём покоя, ни ночью, уж и забыл, когда последний раз спал по нормальному. Он пинками поднял раба, есть хоть на кого досаду выплеснуть, и отправил за конём. Глупый раб спросонок долго не мог понять, чего от него хочет хозяин и всё таращил круглые глаза на мерцавший у входа в палатку факел. Эмилию пришлось взять его за плечи и хорошенько встряхнуть. Наконец после третьего или четвёртого раза он понял, что от него требуется, и побежал в загон.
Мохнорылый мерин, на которого Эмилий поменял своего лигурийца, оказался лошадкой с характером. Пока надевали седло, он стоял спокойно, но стоило декуриону сесть на него, как он тут же начал брыкаться и трясти задом. Эмилий несколько раз ударил его плетью по морде, и мерин успокоился, уныло опустив голову.