-- Ну-ка, Салиен, покажи как ты мечём владеешь, - велел Либений и хитро подмигнул.
Долговязый беспомощно огляделся, выглядывая противника.
-- А на ком?
И голос писклявый, ломающийся. Бальвенций покачал головой. Дожили, подростков в армию начали брать.
Либений усмехнулся и кивнул на примипила.
-- А вот на нём и покажи. Да не стесняйся. И в полную силу.
Салиен посмотрел на Бальвенция, на миг задержал взгляд на широкоскулом лице, и пожал плечами - в полную, так в полную - положил щит и вытащил меч.
Бальвенций удивился: что задумал Либений? - но ладонь уже сама собой легла на рукоять и потянула меч из ножен.
Салиен ударил быстро и неожиданно. Полоса стали блеснула сиреневой вспышкой и упала на голову. Если бы не долгая выучка и нажитая в бесконечных боях интуиция лежать ему с разбитым черепом у ног новобранца на потеху всей армии. Самое обидное, что этот долговязый нескладень ещё и благодарность бы получил. Шутка ли, примипила завалил! Бальвенций отшатнулся, махнул мечём, чтобы удержать противника на расстоянии, шагнул вправо, уклоняясь от нового удара, и наконец ударил сам.
Мечи выбили искры, столкнувшись друг с другом, и отлетели в стороны. Руку, от запястья до плеча, пронзила острая боль. Словно не по мечу ударил, а по скале. Только эта скала ещё и двигалась. Сила в новобранце была, сноровка тоже. Салиен прыгнул вперёд, рубанул почти без замаха, змеёй скользнул под левую руку, уколол, целя в бок. Отступил и вновь обрушил на примипила град ударов.
Бальвенций едва успевал парировать. Он медленно пятился под напором новобранца, но растерянность, вызванная стремительностью первой атаки, прошла. Он успокоился, сбросил напряжение. Юнец, несомненно, прекрасный рубака, двигается легко, бьёт неожиданно. Со временем, если поживёт подольше, из него может что-то получиться. Но всё же опыта, боевого опыта, ему пока не достаёт. Слишком зарывается, решил, что сильнее противника...
Бальвенций отпрянул, вытягивая новобранца на себя, шагнул вперёд и в сторону и встал позади Салиена. Меч со свистом прошёл по широкой дуге и плашмя упал на открытую спину. Хлопок получился громкий. Салиен по-детски всхлипнул и со всего маху ткнулся носом в землю.
-- Ну как? - Либений улыбался во все тридцать два зуба. - Порадовал я тебя?
Зубы сверкнули жемчужным перламутром, и Бальвенций едва сдержался, чтобы не приложить к ним кулак. А если б он убил меня! Шутник!.. Он поспешно отвернулся.
-- Встань в строй, Салиен. Щит подбери!
Новобранец стряхнул прилипшую к губе травинку и поднял щит. В глазах сквозило разочарование. А в самом деле: зарубил бы, если б мог? - подумалось вдруг.
Вложив меч в ножны, Бальвенций медленно прошёл вдоль строя. Новобранцы смотрели на него с восхищением. Кто-то презрительно обозвал Салиена младенцем, и вся когорта разразилась смехом.
-- Урок первый, - тихо заговорил Бальвенций. - Сила римского легиона заключается не в каких-то особых качествах его отдельных солдат, а в сплочённых и умелых действиях всего легиона в целом. Если ты, Салиен, проявишь такую же прыть в сражении, не нарушив при этом строя - честь тебе и хвала. Попробуешь поставить себя выше других - погибнешь сам и погубишь весь легион. Только единство даёт нам шанс на победу. Урок второй: никогда не смейся над товарищем. В бою он будет прикрывать твою спину.
Смех оборвался.
Бальвенций немного постоял, качаясь на пятках, потом так же тихо продолжил:
-- На следующие шестнадцать лет легион станет для вас родным домом, товарищи по палатке - семьёй. Я не могу сказать, как сложиться судьба каждого из вас, лишь боги знают это, но могу обещать точно: скучной ваша жизнь не будет. - Бальвенций повернулся к центурионам. - А вы учите их так, чтобы жизнь эта не была короткой.
По земле пробежала тень, на короткий миг поглотив холм. Бальвенций вздрогнул, словно ужаленный откровением богов, и поднял голову, но солнце уже выглянуло из-за тучи и растянуло губы в тёплой улыбке.
-- А всё-таки он тебе понравился, - подмигнул Либений. - Признайся.
-- Когда начнётся распределение, запишешь его в мою когорту.
В крепость вернулись затемно. Город засыпал, хотя по улицам ещё шаркали сандалии припозднившихся прохожих. Полная луна плыла над домами, словно недремлющее око богов, освещая опустевшие улицы ровным серебряным светом. Многоголосый собачий вой раздражающим эхом отражался от стен домов и, подхваченный ветром, уносился за реку.