Возле храма Марса тонкая цепочка стражников городского гарнизона едва сдерживала напирающую толпу. Люди обратили лица к периболу, ожидая, когда на улицу выйдут проконсулы, чтобы приветствовать их и попрощаться. Оба сегодня же отбывали в назначенные сенатом провинции: Красс в Сирию, Помпей в Испанию. Кто-то пришёл по долгу службы, кто-то ради праздного любопытства, а кто-то, чтобы проводить в дальний путь родственников и друзей. Эмилий отыскал глазами тоненькую фигурку Лицинии, с головой закутанную в плащ, и нахмурился. Не дело женщине, ждущей ребёнка, находиться на виду у всех, не навели бы порчу. Он не хотел пускать жену, но отказать ей, пожелавшей ещё раз повидать отца и брата не смог. Велел только взять Ямхада и старую нянечку. Лициния поймала его недовольный взгляд и улыбнулась.
Перед храмом высокий седобородый жрец колдовал над переносным алтарём, изучая внутренности принесённого в жертву кролика. Красными от крови узловатыми пальцами жрец вырвал из тушки печень и поднёс к глазам. Кровь стекала по рукам, падала на чёрную тогу, на камни мимо алтаря и толпа в ужасе от столь явного кощунства подалась назад. Жрец не обращал внимания ни на людей, ни на кровь, а лишь зловещим шёпотом выплёвывал древние давно забытые заклинания.
-- Тебе, Плутон, царь всех мёртвых молюсь... Тебе, бесчестный Орк, похититель жизни... Тебе, Ужас, поглощающий душу... Тебе, Тьма...
Кто слышал эти заклинания, затыкали уши, закрывали глаза и отходили прочь, подальше от жертвенника, чтобы не навлечь на себя проклятия тёмных богов.
Жрец осмотрел печень, плюнул через плечо и бросил бездомному псу, нетерпеливо повизгивающему рядом. Пёс жадно схватил подачку и проглотил не разжёвывая.
Из храма вышли ликторы и начали степенно спускаться по лестнице. Эмилий толкнул Эга.
-- Сейчас появятся.
Аллоброг подбоченился и махнул сотникам: приготовиться. Едва проконсулы появились в проходе между колоннами, галлы вскинули вверх копья и зычно прокричали боевой клич. Ветер развернул его, подбросил к небу, пугая засевшее на крышах вороньё, и осторожно опустил на город хрустальным инеем. Горожане замахали руками, полетели венки, букеты цветов. Следом шли легаты и трибуны: Публий Красс, Кассий Лонгин, Цензорин, Октавий, Петроний, Варгунтей, Эгнатий, Копоний. Все они отправлялись в Сирию и потому шли облачённые в доспехи и при оружии. Маленькая девочка подбежала к лестнице, посмотрела на закованных в железо мужчин, смутилась, не зная, кому отдать свой букетик, и заплакала. Красс потрепал её по щеке и подхватил за руку.
Наперерез проконсулам бросился жрец. Опрокинутый алтарь покатился под ноги толпе, разбрасывая останки жертвы по мостовой.
-- Остановись, Марк Лициний Красс! - закричал он, вскидывая над головой жезл. - В неудачный час вышел ты за ворота Рима! Остановись!
-- Солнце светит, - указывая на небо, ответил Красс. - Под всевидящим оком милостивых богов начинаю я поход, и значит, удача будет на моей стороне!
Легаты переглянулись, а Помпей встал, словно споткнулся. Только Красс по-прежнему уверенно шёл вперёд.
-- Остановись! - не унимался жрец. - Проклятье на тебе! Проклятье Чёрных Богов! Чужую землю напоишь ты кровью римлян, никто не вернётся обратно, никто! Проклят ты, нет тебе божьего благословения!
Эг не сводил встревоженных глаз со жреца.
-- Что он там бормочет?
-- Не обращай внимания, - отмахнулся Эмилий. - Выживший из ума старик...
Красс свёл брови.
-- Ступай отсюда, не смущай людей нечестивыми речами, - и кивнул ликторам. - Уберите.
Ликторы схватили жреца под локти и поволокли прочь от храма.
-- Вижу холм в огне и головы римлян на пиках парфян!..
Договорить ему не дали. Кто-то из ликторов махнул розгой и жрец замолчал.
Красс обернулся к легатам. Как же легко вселить в суеверную душу римлянина смятение. На лицах застыла нерешительность; казалось, хлопни в ладоши, и они разбегутся как зайцы.
-- А вы что приуныли? Ещё из города не вышли, а уже бояться начали. Какого же страха нагонят на вас парфяне?
Никто не ответил. Может быть, пророчества чёрного жреца всего лишь слова, не подкреплённые ни волей богов, ни небесными знамениями, но всё же легли они на душу неприятным осадком. А вдруг жрец прав и намеченный поход на Парфию - авантюра политика возмечтавшего о славе великого полководца? Да и кому она нужна - Парфия? Парфяне вели себя спокойно, занятые внутренними проблемами. Им дела не было до римских владений, наследники Фраата III не могли поделить собственные земли. Пусть льют свою кровь, Рим от этого только сильнее будет...