-- Принять на щит! - закричал Луканий. - Левая нога вперёд, мечи к бою!
Несколько стрел ударили в щит, одна попала в плечо, пробила кольчугу и опрокинула центуриона на спину.
-- Луканий убит!..
Луканий стал подниматься, уперевшись локтями в землю, но тяжёлый дротик остановил его. Он так и замер, повиснув между небом и землёй...
Легион погибал - глупо, бесполезно, неотвратимо. Крики умирающих мешались с радостными воплями победителей. Руки немели от тяжести мечей и отказывались подниматься. Земля устала пить кровь и отрыгивала её обратно. Воздух пропитался страхом и стонами. Смерть гуляла по равнине, судорогами агонии блуждая между холмами...
Бальвенций очнулся от прикосновения к лицу чего-то мягкого и тёплого. Открыв глаза, он увидел голые ветви деревьев, уныло покачивающиеся в коротких порывах слабого ветра, и одинокий жёлтый листик, прочно цеплявшийся вялой ножкой за сухой прут осины. Сквозь ветви просвечивало небо - темно-свинцовое, но чистое, с последними отблесками догорающего заката. Алые языки далёкого пламени медленно отступали на запад, и было в них что-то зловещее, отчего Бальвенцию стало страшно...
Мягкое и тёплое вновь коснулось лица, и по щеке побежала тонкая струйка воды. В сгустившихся сумерках он различил силуэт человека, сидевшего у небольшого костерка, и ещё один, у дерева, на границе света и тени. Первый осторожно водил влажной тряпкой по его лицу, второй стоял и смотрел куда-то в сторону.
-- Кто вы?
Рука моментально исчезла и над центурионом склонилась взлохмаченная голова.
-- Очнулся, командир? Это же я, Салиен. Не узнал?
Голос новобранца окончательно привёл Бальвенция в чувство. Он попытался подняться, но не смог. Тело не слушалось, превратившись в неприподъёмную каменную глыбу.
-- Тебе нельзя двигаться, командир. Лежи, я сам всё сделаю.
-- Кто там... у дерева?
-- Фабин. Мы вместе вытащили тебя из той котловины, еле в гору подняли. Эй, Фабин, иди сюда, командир очнулся.
Ветеран отошёл от дерева и присел на корточки рядом с Бальвенцием. Голова Фабина была забинтована шейным платком.
-- Жив, старик? Рад видеть тебя.
-- Я тоже, - кивнул Фабин.
Бальвенций улыбнулся.
-- Что с лицом?
-- Да так, галл мечом махнул. Ерунда, царапина. До свадьбы заживёт. Сам-то как?
В груди защемило - то ли от жалости к себе, то ли от безысходности.
-- Тебе со стороны видней... Сильно меня?.. Только правду.
Фабин вздохнул.
-- Порядочно. Копьём в бедро, насквозь почти. Думали, живым не донесём. Очень много крови потерял.
Бальвенций посмотрел на огонь. Костёр горел ярким ровным светом, изредка выплёвывая голубые искорки.
-- Ещё... ещё кто-нибудь... спасся?
-- Немногие. Мы видели троих из восьмой когорты. Они говорили, что человек двести пробились назад к лагерю, кто-то в лесу спрятался. Завтра на рассвете попробую отыскать. А потом двинем к Лабиену. Думаю, туда легче пройти, хоть и дальше. Но ничего, дней за десять дойдём...
Бальвенций закрыл глаза. Хотелось верить, что так и будет. Только так. А иначе нельзя, ведь человек жив, пока есть надежда. Или пока светит солнце...
-- Фабин, - позвал он ветерана. - До рассвета ещё далеко, а что будет утром, о том лишь боги ведают... Надо орла найти... обязательно... Без него легион распустят. Нельзя этого допустить. Хотя бы в память о погибших... Возьми Салиена и иди...
-- Как же ты один?
-- Не маленький... Дров только оставьте побольше. Холодно...
Островки не растаявшего снега просвечивали сквозь деревья грязно-серыми пятнами. Ночной лес молчал: ни скрипа, ни шороха, только издалека, со стороны римского лагеря доносился приглушённый шум человеческих голосов - галлы праздновали победу. Отблески костров на плато и снег - вот и всё, что несло свет в это царство темноты.
Хрустнула ветка, и звук пронёсся по лесу колокольным звоном.
-- Осторожно, смотри, куда ступаешь...
-- А куда смотреть-то? Я собственных ног не вижу... О чём думают? Тут не то что орла, самого себя не увидишь. А мы даже не знаем, где его искать.
-- Говори тише...
-- Ты кого-то боишься, Фабин? Да здесь кроме нас ни единой души. Бродим как полоумные, ищем кусок железа... Да кому он вообще нужен, орёл этот...
Фабин схватил Салиена за рукав туники и притянул к себе. Салиен попробовал вырваться, но хватка у ветерана была крепкая.
-- Послушай, мальчик, - зашипел Фабин в ухо новобранцу. - Ты можешь шутить надо мной, можешь, если так хочется, корчить рожи за спиной Бальвенция. Но не смей называть легионного орла куском железа. Орёл - это святое. За него люди жизнь отдают. Понял?