Эмилий отвернулся, варвары - они и есть варвары.
Сразу за холмами местность понижалась, а лес расступался в стороны, дробясь на небольшие рощицы. Не далее, чем в пяти стадиях, он увидел отряд всадников, около двухсот человек, быстро удаляющихся по дороге на северо-запад.
-- Враг отступил, но мы должны остаться здесь, - глядя им в след, сказал Эмилий. - Скоро подойдут легионы и выставят заставу. Потом мы сможем двинуться дальше.
Роукилл лишь пожал плечами.
3
Юлий Цезарь, проконсул Рима и наместник Галлии - Ариовисту, царю свебов и другу римского народа:
Приветствую тебя, Ариовист, славный сын своего народа. Всего неделю тому назад ставил я тебя в пример своим помощникам, как правителя справедливого и сострадательного в отношении покорённых народов. Но дошли до меня слухи, что не всё так гладко в контролируемых тобой землях. Некоторые галлы жалуются на произвол, творимый твоими наместниками, и не знаю: ведомо ли тебе то или нет? Волнения в одной части Галлии могут перекинуться и на другую, то есть туда, где власть принадлежит Риму, а это не выгодно ни мне, ни тебе. И дабы не случилось непредвиденного, предлагаю тебе, Ариовист, встретиться со мной для решения важных для нас обоих вопросов в любом выбранном тобой месте, равноудалённом от тебя и меня.
Гай Юлий Цезарь, проконсул Рима.
Ариовист, царь свебов и галлов - Юлию Цезарю, наместнику римскому:
Удивлён я твоим посланием и поражён, и если б не старая наша с тобой дружба посчитал бы его оскорблением. Когда бы мне что-то нужно было от тебя, то я бы к тебе и пришёл. И не стал бы расточать любезности, подчас лживые, а говорил бы прямо и открыто. Дружба тем и славиться, что не терпит обмана. Но раз тебе нужно что-то от меня, то ты ко мне и приходи, и говори так же честно и открыто. Пишешь ты, что галлы жалуются на моё правление. Но в своих землях властен только я, и только мне решать, что делать и как править своим народом. А если есть у кого жалобы, то пусть ко мне обратится, а я подумаю как ему помочь. И вообще, какое тебе, римскому наместнику, дело до МОЕЙ Галлии? Я же не вмешиваюсь в дела твоей Провинции. Не вмешивайся и ты в дела моего государства. А с жалобщиками я разберусь, чтобы дальше не докучали они тебе своими разговорами.
Ариовист, царь.
Письмо больше походило на вызов, чем на дружеское послание. Цезарь ещё раз перечитал его, внимательно обдумывая каждое слово, особенно то, что было написано между строк, и положил на столик. Раньше Ариовист не позволял себе ничего подобного. Стоило только намекнуть, что дела его не совсем вяжутся с политикой Рима и вроде бы как необходимо попридержать свои амбиции, как он тут же начинал мило улыбаться и петь хвалебные песни сенату и каждому сенатору в отдельности. Теперь, видимо, почувствовал силу, либо в самом деле появилось что-то, о чём Цезарь не знал. Разведка сообщала, что на соединение к нему идут очень крупные силы свебских вождей, но вряд ли дело только в этом. Скорее всего, за его спиной стоит кто-то из Рима, кто-то, кто очень не заинтересован в успехах Цезаря в Галлии. Этот "кто-то", несомненно, человек властный и любящий власть, умный, дальновидный и оперирует достаточно большим капиталом, чтобы держать в руках сенат, покупая нужное себе решение. Бесплатно сейчас даже мышь в мышеловке не пискнет. Цезарь перебрал в уме несколько имён. Богатых людей в Риме всегда хватало, один Красс чего стоил. Но Красс против него не пойдёт, по крайней мере, сейчас. Цезарь нужен ему. К тому же Красс, не смотря на все его недостатки, никогда не отказывался от данного слова. Он мог подсунуть покупателю гнилой товар, мог обсчитать на пару сестерциев при выдаче миллионного займа или оттяпать кусок земли у зазевавшегося соседа, но он никогда не предавал своих союзников. Заключив договор с Помпеем и Цезарем, Красс скорее позволит ограбить себя, нежели нарушит обещание.
Нет, Красс против него не пойдёт. Этот противник, а скорее противники без сомнения крепко связаны с оптиматами и даже сами входят в эту партию. В противовес триумвирату - Цезарь, Красс, Помпей - они создали свой триумвират или что там ещё. И это они сейчас ссылаются с Ариовистом и кроме обещаний наверняка снабжают его оружием и деньгами. Без их поддержки и подсказок вождь германцев никогда бы не решился пойти на конфликт с Римом.
Цезарь вспомнил свою первую и единственную встречу с Ариовистом. Тогда оба они были молоды, оба мечтали о славе и оба верили, что станут вождями своих народов. Цезарь только начинал политическую карьеру, а германец скитался по миру, пережидая, когда улягутся распри в его родной стране. Познакомились они на играх в Большом цирке, куда Ариовиста привёл Корнелий Долабелла, желавший показать дремучему варвару настоящую цивилизацию. Цезарь как раз готовил судебный процесс против Долабеллы и чтобы получше узнать будущего противника завёл разговор с его гостем. О Долабелле германец ничего рассказать не мог, просто не знал, и процесс Цезарь благополучно проиграл, зато он много узнал о самих германцах, об их жизни, нравах и обычаях. Уже тогда Ариовист показался ему человеком незаурядным, способным на серьёзный поступок. Он был немного старше римлянина и очень сильным. Однажды в термах Ариовист показал ему несколько приёмов владения мечом. Меч жил в его руках, извивался змеёй, порхал быстрокрылой птицей и рубил тренировочный столб яростно и беспощадно. Кто-то из бывших трибунов, присутствовавших в палестре, сказал, что столб не человек, ни увернуться, ни сдачи дать не может. Ариовист предложил говоруну взять второй меч и повторить свои слова. Трибун отказался. Цезарь считал себя неплохим рубакой, о чём о чём, а о войне он знал не понаслышке, но после этого урока понял насколько беспомощен в сравнении с германцем. Они провели вместе несколько дней, а перед расставанием поклялись помнить друг друга и оказывать помощь, когда кто-то из них будет нуждаться в этом. Уже став консулом, Цезарь присвоил германцу высокое звание "друга римского народа", что для варварских народов было большой честью.
Ариовист без сомнения был прирождённым лидером. Умным и цепким, из той категории вождей, которым если что попало в руки назад уже не возьмёшь. Вторгнувшись в Галлию, он не мог не понимать, что рано или поздно ему придётся столкнуться лбами с Римом, только вряд ли он предполагал, что сталкиваться он будет со своим старым другом. Этого ему явно не хотелось, потому и прислал не прямой вызов, а предупреждение: не лезь!