-- Думнориг?
-- Что? - вздрогнув, переспросил Дивитиак.
-- Тот, кто мешает доставке хлеба и мутит народ - Думнориг? - Цезарь сдвинул брови. - Можешь не отвечать. Я подозревал, что кто-то сообщает гельветам о моих планах. Чувствовал... Будто они вместе со мной составляли план кампании... Сначала я думал, что это кто-то из аллоброгов. Не остыли ещё, свежие раны, свежие обиды... А потом понял: единственный человек, кто мог провести гельветов через земли секванов - Думнориг! Твой брат, Дивитиак. - Цезарь резко отпрянул от стола и крикнул. - Часовой!
На зов явился центурион преторианской когорты, дежуривший у входа. Из-за его спины выглядывали двое легионеров.
-- Разыщите князя Думнорига и приведите ко мне. Немедленно!
Дивитиак рухнул на колени.
-- Цезарь... прошу тебя...
-- Встань, Дивитиак, не позорь себя. Я знаю, насколько ты предан Риму. Но брат твой - изменник и вор, и наказание будет по заслугам его!
Дивитиак осел. На глаза навернулись слёзы, крупные, как горошины. Поседевшие в боях мужчины плачут не часто, но если плачут - значит на то есть веские причины.
-- Когда отец умирал, он сказал так: "Ты старший в роду, Дивитиак. Люби мать, береги брата. Теперь ты в ответе за них перед богами!". Помилуй, Цезарь! Я не усмотрел, моя вина! Меня и наказывай! А брата отпусти...
-- Встань, Дивитиак, - повторил Цезарь, - не тебе передо мной на коленях стоять. Встань!
Дивитиак поднялся и провёл ладонью по лицу, вытирая слёзы.
Полог палатки распахнулся, и легионеры ввели Думнорига. Сзади стоял центурион, приставив к шее эдуя меч.
Думнориг не сопротивлялся. Он затравленно озирался и часто моргал. Видимо подняли с постели. Увидев Дивитиака, он дёрнулся к нему, но солдаты поставили его на место.
-- Брат!..
Цезарь в упор посмотрел на него и сказал:
-- Ты доставлен сюда по моему приказу на мой суд!
-- На колени! - тут же прошипел центурион.
Солдаты завели руки князя за спину и резко подняли вверх. Вскрикнув от боли, Думнориг опустился на пол.
Они были похожи - Дивитиак и Думнориг. Тот же овал лица, те же глаза, та же осанка. Вот только один из них служил Риму верой и правдой, а другой нёс в себе зло. Зло надо наказывать. Цезарь посмотрел на Дивитиака, но тот отвернулся, глядя в тёмный угол палатки.
-- Думнориг, ты обвиняешься в измене Риму и мне, его наместнику! - произнёс Цезарь громко и торжественно. - Признаёшь ты свою вину?
-- В чём меня обвиняют? - прохрипел Думнориг, приподнимая голову.
-- Ты обвиняешься в том, что провёл гельветов через земли секванов! Ты выдавал им наши планы, задерживал доставку продовольствия! Каждого из этих обвинений достаточно, чтобы казнить тебя согласно законам военного времени! Можешь ты сказать что-то в своё оправдание?
Думнориг глубоко вздохнул и попытался подняться, но солдаты сильнее выкрутили руки и он, охнув, вновь опустился на колени.
-- Я не присягал Риму, - наконец прошептал он.
Центурион развернулся и ударил его ладонью по лицу.
-- Цезарь! - воскликнул Дивитиак и обернулся к Думноригу. - Заклинаю тебя, брат, именем нашего отца! Смирись!
-- Не упоминай имя отца, он был галлом, - сплёвывая кровь на пол, твёрдо произнёс Думнориг.
-- Молчи, безумец!..
Спектакль затягивался. Цезарь с самого начала не собирался казнить Думнорига. Это могло повлечь за собой волнения среди эдуев. Он лишь хотел припугнуть его. Но проклятый эдуй видимо мечтал о лаврах народного героя.
-- Цезарь! - вновь воскликнул Дивитиак. - Он смириться! Он уже смирился! Он понял свою ошибку и не повторит её больше! Брат, ответь!
Думнориг молчал.
-- Хорошо, - кивнул Цезарь. - Из уважения к тебе, Дивитиак, я прощаю твоего брата. Но только на этот раз!
Солдаты рывком подняли Думнорига на ноги и вывели из палатки. Дивитиак вышел следом.
Цезарь сел на стул и устало вздохнул. Тога под мышками промокла от пота. Сколько же надо иметь нервов, разговаривая с этими варварами.
-- И это только начало, - словно угадав его мысли, съехидничал Гай Оппий. Он всё так же лежал на кровати и смотрел в потолок.
-- Шёл бы ты к себе, - отмахнулся Цезарь. - Время за полночь, на рассвете выступаем.
Прежде чем войти в палатку, Эмилий подозвал раба и сказал, кивая на коня:
-- Этого в табун. Приведи ко мне того рыжего мерина, что я купил на прошлой неделе. Потом сходишь к оружейникам и принесёшь лук и два колчана стрел с широкими наконечниками. Понял? Только обязательно с широкими.
Раб коротко кивнул и побежал исполнять приказ хозяина.
-- Эй, Луций, а ты стрелять-то умеешь? - услышал он насмешливый голос.
Эмилий делил палатку вместе с тремя другими декурионами. Один из них сейчас стоял в проходе и улыбался.
-- Уж в тебя-то как-нибудь попаду, Марк.
-- Тогда заходи.
В палатке стояли четыре койки и стульчик, служивший одновременно столом. Когда было необходимо, сверху на него клали щит и накрывали плащом вместо скатерти. Просто и удобно.
Эмилий вошёл внутрь и лёг на свою койку не снимая доспехов. Усталость тяжёлым грузом давила к земле, он вытянулся и закрыл глаза.
-- Ты хоть меч отстегни, - участливо предложили ему.
-- Сейчас, полежу немного и встану.
-- Есть будешь?
-- Ага... Позже...