Комплекс римских военных традиций и ментально-идеологических феноменов рассматривается нами в четырех сферах их проявления, наиболее, как представляется, существенных для целостной, разносторонней характеристики роли армии в Римском государстве и социуме, а именно в социальной, политической, военно-этической и религиозно-идеологической. В силу сложной иерархической структуры вооруженных сил империи, неоднородности их социального и этнического состава, существенных различий в характере и условиях службы в тех или иных родах войск, а также из-за состояния наших источников очень трудно воссоздать дифференцированную картину ценностных ориентаций римских солдат, социально-политической роли и идеологии императорской армии. Тем более сложно проследить все имевшие место на протяжении столетий диахронические изменения. Поэтому, учитывая по возможности все эти моменты и жертвуя частностями ради целого, основное внимание мы уделим общим, принципиальным и устойчивым характеристикам, которые отличали римского солдата и воинское сообщество императорского времени, но прежде всего его легионное ядро, составлявшее основу всех вооруженных сил и в наибольшей мере сохранявшее приверженность исконным традициям римского военного устройства и военной культуры. Акцент, таким образом, делается на синхронистическом освещении фундаментальных традиций, ценностных ориентаций и идеологем, которые с большей или меньшей степенью устойчивости существовали в «большом времени».
Особо следует оговорить хронологические рамки исследования. Они определяются в первую очередь спецификой изучаемого предмета, характером и этапами эволюции военной организации принципата, а также состоянием источниковой базы. В центре нашего внимания будет армия Римской империи I–II вв. н. э. Военная организация ранней империи была создана в своих основах Октавианом Августом. Однако процесс превращения гражданского ополчения в постоянную профессиональную армию начался в Риме задолго до установления принципата и даже до реформ Гая Мария, и, как отмечают современные исследователи, римляне очень рано усвоили профессиональное отношение к войне[21]. Разумеется, Август, осуществляя свои военные реформы, не только de iure оформил то, что de facto уже существовало ко времени завершения гражданских войн в последние десятилетия республики, но и внес целый ряд очень значимых новаций, относящихся к политике рекрутирования, порядку прохождения службы как рядовым, так и командным составом армии, месту армии в обществе и государстве, к стилю взаимоотношений императора и войска и т. д. При этом, однако, он в известной степени стремился сохранить и упрочить «республиканский фасад», возродить традиционные ценности[22]. Происходившие после Августа изменения в целом не носили принципиального характера, следуя главным образом в русле наметившихся ранее тенденций и отражая перемены в социальном развитии и внешнеполитическом положении империи. Важные трансформации происходят на рубеже II–III вв. н. э. и связаны с военными реформами Септимия Севера, которые явились определенным итогом развившихся ранее тенденций и заложили основы позднеантичной военной организации[23]. Перемены, происходившие на протяжении кризисного III века вследствие скудости источников плохо известны в своих деталях. Таким образом, римскую армию ранней империи (эпохи принципата) можно рассматривать как достаточно стабильную систему, в которой эволюция играла относительно второстепенную роль и преобладали постоянные элементы[24]. Не подлежит сомнению, что многие римские военные традиции и военно-этические ценности по самой своей природе отличались весьма консервативным, инерционным характером[25]. Уходя своими истоками в глубокую древность и будучи органически связаны с римской, можно сказать, «национальной» идентичностью, они, хотя и получали в некоторых случаях новое наполнение и переосмысление, все же, благодаря и собственной инерционности, и присущему римлянам почтению к древним установлениям, сохранялись в той или иной мере – если и не как жизненная реальность, то, во всяком случае, как чаемый идеал – вплоть до позднеантичного времени, до тех пор пока римская цивилизация окончательно не прекратила свое существование как определенная целостность.
21
23
См
24