Группа стремительно прошла тылами немцев и ночью у города Штейнау с хода форсировала Одер. Бросок был так неожидан для немцев, что нашим бойцам удалось без единого выстрела занять вражескую линию обороны. А здесь их ждал сюрприз: в железобетонных казематах стояли абсолютно исправные, с заводской смазкой пушки и пулеметы, а в погребах — полно боеприпасов. Батальон быстро занял оборону, пушки и пулеметы изготовил к бою — с трофейным оружием давно уже обращаться научились.
Наутро на восточном берегу Одера появились отступающие под ударами Красной Армии фашистские части. Они были встречены огнем штурмовой группы из немецких орудий и пулеметов. Только теперь враги поняли, что в казематах их линии обороны засели советские солдаты. Четверо суток наши воины сражались с окружившими их немцами. И выстояли до подхода основных сил. Задание командования было выполнено, фашистам не удалось остановить на Одере наступление войск 1-го Украинского фронта. За участие в этих боях Иванова наградили орденом Красной Звезды.
В марте сорок пятого дивизия готовилась к штурму Берлина. Все понимали, что это последняя, решающая битва, за ней победа, конец войны! Командир дивизии, однофамилец Алексея Тимофеевича, генерал Иванов обходил полки, батальоны, роты, подбадривал солдат. Готовясь к последнему штурму, измученные в четырехлетних боях солдаты не только старательно отрабатывали тактику ведения предстоящих боев, но и готовили к ним технику, оружие, свое обмундирование. Пожилые и молодые, обстрелянные во многих боях и еще не нюхавшие пороха из только что поступившего пополнения — грели в чем только можно воду, и иногда неумеючи, но всегда с особым старанием стирали поношенные, пропахшие потом и дымом боев гимнастерки. Это было не только стремление, чтобы их, победителей, видели опрятными, подтянутыми. Это было и проявление гордости за наш народ, выстрадавший великую Победу, которая была близка…
Алексей Тимофеевич четыре раза ранен — в 1942 и 1943 годах и дважды 28 апреля 1945 года под Берлином. Последнее двойное ранение самое тяжелое. Сначала осколком снаряда танковой пушки перебило левую ключицу. Плечо перевязали, и Иванов ждал эвакуации в госпиталь. А тут рядом взорвалась мина. Осколками перебило левую лопатку, некоторые из них застряли под сердцем.
Восемь дней Иванов находился без сознания. Потерял много крови. Врачи и сестры рассказывали, что надежды на выздоровление не было никакой. Но Алексей Тимофеевич выжил. Наверно, молодость взяла свое. За короткое время он перенес пять сложнейших операций. Часть осколков удалили, в том числе один весом 45 граммов, а три носит в себе до сих пор.
— Вскоре после ранения, — вспоминает Алексей Тимофеевич, — меня осматривал генерал Бурденко. Он как главный хирург Красной Армии ревизовал госпитали, посетил и наш. Воспользовавшись этим, начальник госпиталя показывал ему наиболее сложные ранения. Подошли они и к моей койке. После осмотра профессор Бурденко сказал:
— Постарайтесь жить, молодой человек! Удалять ваши осколки сегодняшняя медицина не может, слишком велик риск. А с ними, даст бог, проживете до старости.
— Спасибо ему за совет, живу вот! А ведь хотели попытаться удалять…
В январе 1946 года лейтенанта Иванова выписали из госпиталя инвалидом второй группы. А ему исполнилось лишь 22 года! Разум не хотел мириться с собственной ущербностью. И хотя врачи категорически запретили не только бегать, но и делать резкие движения (шутка ли — два осколка под сердцем, у самой аорты!), Алексей Тимофеевич начал усиленно заниматься спортом. Постепенно почувствовал, что окреп, и увлекся футболом. И не болельщиком был, конечно. Только молодость может решиться на такое! В 1949 году, выступая за футбольную команду «Спартак» Рамешковского района Калининской области, Иванов получил первый спортивный разряд. А играл центральным нападающим, левым крайним. Наверное понятно, что и бегать ему изрядно приходилось, и резко двигаться, и столкновения (так, что искры из глаз!) с соперниками были нередки. Никто тогда не верил, что этот футболист — инвалид! Футбол он очень любил, да и сейчас любит эту игру, она буквально вернула его к жизни. Перестал играть лишь потому, что назначили прокурором района, и вроде неудобно прокурору бегать по футбольному полю.