На вопрос о том, что сплачивало коллектив взвода, как коротали время в перерывах между боями, Степан Григорьевич отвечает с озорными искорками в глазах:
— Мы частенько вспоминаем добрыми словами майора Сухобоченкова. В то время был он помощником начальника политотдела бригады по комсомолу. Николая Львовича можно назвать поистине душой молодых воинов. Даже в тяжелой боевой обстановке он организовывал концерты самодеятельности, редактировал «Молнии», «Боевые листки».
Наш радист — пулеметчик Гриша Мартыненко играл на баяне, а заряжающий Коля Лубяный прекрасно пел. Да и командир орудия Саша Шпагин под стать ему неплохо брал «втору». Короче, весь взвод был музыкальный. Так что в минуты затишья мы с удовольствием слушали и пели русские и украинские песни.
Большой популярностью пользовались у нас частушки — импровизации «под Русланову». Эта неповторимая русская певица как-то выступала перед бойцами на передовой и произвела на всех неизгладимое впечатление. Запомнились мне куплеты из целого каскада частушек, сочиненных и исполняемых самими солдатами.
Вот один из них:
И дальше — все в этом же роде.
Вот так мы и коротали время в редкие минуты затишья. — После этих слов Степан Григорьевич долго молчит, поправляет пустой левый рукав — вечное напоминание о войне, вздыхает. Видно нелегкие воспоминания теснят грудь ветерана. — Уже в 1946 году, выписавшись из госпиталя, я с глубокой скорбью узнал, что наш взводный «соловей» Николай Иванович Лубяный сгорел в танке. Да разве он один. Погиб в бою мой самый близкий друг Сергей Комов. Это был отважный офицер. Воевали мы с ним вместе и под Волховом, и под Ленинградом. Не раз выручали друг друга из беды. В память об отважном и верном товарище я нарек своего сына его именем…
Очень важным в работе с коллективом Степан Григорьевич считает роль командиров, их личный пример в боевых делах, честное, доброе отношение к подчиненным.
— В связи с этим я прежде всего хочу назвать командира танкового батальона X. М. Мамедова. Этот храбрый, требовательный и в то же время чуткий офицер многое сделал для моего становления как командира, так и воспитателя подчиненных. А делал он все собственным примером. Мы, молодые лейтенанты, считали за честь получить одобрение от комбата, старались во всем подражать ему. — И, помолчав минуту, с грустной улыбкой добавляет: — А знаете, когда уже в конце войны я был тяжело ранен и потерял сознание, Халил Мамедович, сам раненый, вытащил меня из-под огня и на себе перенес в безопасное место. Короче, спас мне жизнь… Сейчас Герой Советского Союза Халил Мамедович Мамедов живет в Баку, уважаемый в республике человек.
И вот кончилась война. Степан вернулся в родные места.
После долгой разлуки собрались братья Цупренко вместе в отчем доме. Счастью родителей, казалось, не было конца. Нежно гладят натруженные руки матери чубастые головы сыновей. А они, широкоплечие, до неузнаваемости возмужавшие, шутят, смеются, целуют ее седые виски.
— Слетелись мои ясные соколы, — хлопочет у стола Дора Ивановна со слезами радости на глазах. — Ничего, что война оставила рубцы-отметины. Главное — все живы.
Щуря темные глаза, довольно потирает руки отец:
— А ты посмотри, мать, в нашей семье есть представители чуть ли не всех родов войск. Василий, старший, он, вишь, летчик. Степан — танкист. Петро — представитель «царицы полей». Федя — автомобилист. Ну, а я помогал им с тылу бить орду фашистскую.
И пошли рассказы, воспоминания…
Украина возрождалась из руин. На пепелищах поднимались корпуса новых фабрик и заводов. Ремонтировались чудом уцелевшие жилые дома, строились времянки-бараки. Надо было включаться в трудовой ритм. Люди требовались всюду.
Степана направили в Харьковское областное управление трудовых резервов, избрали комсоргом. Работа спорилась, однако бывшего фронтовика манила другая профессия. И он пошел учиться в юридическую школу. Потом окончил институт. С тех пор работает в органах прокуратуры города Харькова.
На вопрос, что обусловило этот выбор, Степан Григорьевич отшучивается:
— Сменив меч на орало, я как-то не мог привыкнуть к размеренному темпу мирных будней. Вот и выбрал беспокойную профессию стража законов. К тому же в этой работе немало романтики.